CHARLOTTE MHAIRI MCREIVE

Добро пожаловать на доску. Ход первый.

Полное имя.
      Charlotte Mhairi McReive | Шарлотта Маири Макрив
Клички или прозвища.
      Чарли, Шарли, Лотта, Лотти, для особо одарённых даже Чарльз
Возраст.
      15 лет (01/XI/1980)
Волшебная палочка.
      Осина | перо сокола | 13 дюймов, тонкая, гибкая
Чистота крови.
      Полукровка
Лояльность.
      Order of Phoenix, хотя пока что просто Гриффиндор, пятый курс, ага
Животные.
      Сова Дрейк (чёрная сова с большим размахом крыльев), кошка Исида (порода - аналог маггловской египетской мау; кошка бронзового окраса с бутылочно-зелёными глазами и поразительным для животного интеллектом; любит только хозяйку, слушается только её и никогда не идёт к другим на руки, погладить себя позволяет только избранным, ревнует девушку ко всем другим животным; спит на подушке Шарлотты, нередко сгоняя саму девушку с подушки)

Белые всегда ходят первыми, но не всегда выигрывают. Ход второй.

Привычки и особенности.
      Среди дурных привычек (попытки покурить маггловские сигареты в укромном уголке двора не считаются) ярко выделяется то, что Чарли постоянно кусает губы, иногда догрызая их до крови. Кровь, кстати, не любит, один её вид вызывает гамму эмоций от неприязни и до отвращения включительно.
      Чарли ведёт личный дневник. На большую тетрадь с египетскими письменами на твёрдой обложке наложено заклинание, чтобы прочесть записи могла только она (остальные увидят на листах только рецепты зелий, и, между прочим, у Макрив есть вторая такая тетрадь действительно с переписанными интересными рецептами). Правда, в дневник девушка пишет не каждый день, а так сказать, когда нахлынет. Бывает, что пишет ежедневно, а случаются пробелы в месяц и даже больше. Страницы, исписанные далёким от каллиграфии почерком Шарлотты, содержат всё то, что девушке, несмотря на огромное количество друзей, просто некому сказать. Да и стремления такого нет, откровенно говоря. В некоторых местах дневника встречаются стихи Шарлотты, которые она пишет очень редко, но метко. Вот об этом уж точно никто не знает.
      Любимый цвет - сиреневый - преобладает в одежде, аксессуарах, всяких мелочах. Ещё Шарлотта любит блёстки, маггловскую музыку, дождь. радугу, лимонное мороженое, мыльные пузыри и запах шоколада (только запах, вкус ей почему-то не нравится). Ах, да, помимо этого, Чарли испытывает почти ненормальную тягу к любым источникам света: Солнце, Луна, звёзды, свечи, огонь, даже электрические лампочки вызывают у неё порой залипание.
      Обладает Шарлотта, ко всему прочему, плохим зрением. Просто отвратительным зрением, на самом-то деле. Но очки надевает редко, используя их либо в качестве аксессуара, либо в очень крайних случаях. Ну, или когда нужно "закосить под умняшку".
Патронус.
      Патронус девушка только-только учится вызывать, но предположительно это будет ягуар.
Личность.
      Характер Шарлотты противоречив - быть может, даже слишком противоречив. Если сейчас она с тобой мила и приветлива, это не значит, что через минуту она не пошлёт тебя далеко и надолго, да ещё с таким видом, будто ты - её враг номер один. В целом, характер нашей героини, мягко говоря, не очень. О людях она судит чересчур предвзято, - ну если уж ты ей не понравишься с самого начала, то с этим ничего не сделаешь... И наоборот, ничто не сможет испортить хорошего впечатления в глазах сией особы, ну, разве что там, к примеру, разрубить пару человек топором... И то, вероятно, что девица просто радостно похлопает в ладошки. Тяжёлый случай.

      Одна из самых ярких особенностей характера Чарли - переменчивость настроения с бешеной скоростью. Если сейчас она смеётся, вполне возможно, что через каких-нибудь двадцать минут она будет заливаться слезами у умывальника. Причина тому - восприимчивость и сентиментальность Чарли. При этом Шарлотта весьма эгоистична, в первую очередь думает о собственном комфорте, не размышляя о последствиях. Такая вот ужасающая безответственность, впрочем, это можно оправдать и тяжёлым переходным возрастом.

      Многие поступки и слова у девушки зависят от её настроения в конкретную минуту. Естественно, Чарли сначала делает, и только потом думает - ну а о раскаянии говорить приходится редко. Шарлотта довольно умна, хоть и любит оправдывать свой цвет волос, задавая тупые вопросы, - просто чтобы окружающие не очень сильно расслаблялись.

      Девушка чертовски легкомысленна, но, тем не менее, она очень верная подруга, - попробуйте, недруги, обидеть кого-то близкого Чарли, и вы узнаете, что такое "занималась гимнастикой в детстве", и покажет вам Макрив чудеса растяжки кроссовком в нос... Гхм, впрочем, девушка не любит рукоприкладства. Но благодаря хорошо подвешенному языку, бьёт словами не хуже, чем боксёр - рукой.

      Ссориться, кстати, любит, особенно в тех случаях, когда права. В споры вступает в основном тогда, когда точно уверена в собственной правоте. Не любит чувствовать недостаток своих знаний в предмете беседы, поэтому возникающие белые пятна по возможности быстро старается заполнять. По той же причине Чарли совершенно не переносит, когда люди говорят то, чего не знают. А ещё хуже - если человек повторяет сказанный кем-то другим очевиднейший бред. Да и вообще Чарли очень не любит глупых людей и людей, у которых нет собственного мнения. У неё-то оно есть практически по любому вопросу... К величайшему сожалению окружающих.

      Несмотря на внешнюю самодостаточность Шарлотты, девушка любит, когда вокруг неё много людей, которые ей нравятся. Очень дружелюбна. Те, кто терпит её характер, находят её очень позитивной девушкой. Ещё Чарли любит говорить людям, что они ей нравятся. Просто так. При знакомстве, к примеру. "Как тебя зовут - извини, забыла? Кстати, ты мне нравишься". Чарли старается во всех людях видеть что-то хорошее и говорить им об этом. А ещё по возможности заставлять их улыбаться.

      Скромность на вид отсутствует - девушка вроде бы раскована донельзя, но тем не менее на самом деле она довольно стеснительна, что старательно скрывает. Для Чарли признание собственных комплексов (Мерлин, у неё их несметное количество) является самой большой слабостью, поэтому она и позиционирует себя как уверенную в себе, даже чрезмерно уверенную в себе, девушку.

      Просто ненавидит, когда ей указывают, что делать. Когда читают нотации, начинает беситься. Всегда пытается быть самостоятельной, даже в том, что ей не под силу. Иногда ни с того ни с сего "залипает" в одну точку и может провести в таком состоянии от пяти минут до часа, хотя в принципе редко способна провести долгое время на одном месте, - как говорится, душа требует романтики, а задница приключений...

      Аккуратность у Шарлотты весьма выборочна: если за собой - волосами-ногтями-кожей-одеждой - девушка следит очень досконально, то её вещи зачастую находятся в жутком беспорядке. Про сумку Чарли, в которой царит далеко не творческий бардак, братишка Лаклейн иногда шутит: "Боюсь туда руку засунуть - всё время кажется, что что-нибудь мне её откусит." Иногда - раз в три-четыре месяца - Чарли переклинивает, и она начинает с маньячной одержимостью наводить порядок в одежде и вещах.

      Чарли неплохо учится. Училась бы лучше, если бы не пофигизм и не "куча других важных дел". Любимым предметом, как ни странно, является зельеварение, к которому у Макрив способности благодаря врождённому чувству меры и хорошему обонянию. Заклинания девушка иногда выполняет не очень точно, что напрямую связано с её некой невнимательностью и лёгкой рассеянностью. Боггартом Шарлотты является огромная змея.

      До первого курса - точнее, до начала уроков полёта на метле - панически боялась высоты, но благодаря тренировкам Чарли преодолела этот страх. На втором курсе даже хотела попасть в команду по квиддичу, но тогда как раз некстати кого-то из гриффиндорских игроков неслабо зашибло бладжером, так что желание это у Чарли как-то неожиданно резко улетучилось. Так что за матчами по квиддичу девушка предпочитает наблюдать с трибун.

      Макрив ужасно забывчива. Это просто ужас, насколько. И, самое смешное, от этого почти невозможно отделаться. Как говорится, старость - не радость, молодость - гадость, и не понятно, откуда взялся склероз... Но с другой стороны девушка помнит все дни рождения не только друзей, но и просто знакомых (просто запоминает, если узнаёт один-единственный раз), а так же точно знает, когда произошло то или иное событие с ней и её знакомцами. Так что рассказы о приключениях Шарлотта нередко начинает примерно так: "Мы с братом поехали в Лондон… Это было девятого января 1994 года..." И так далее. Подставьте нужные даты и всё такое. А вот лица Чарли запоминает с трудом. И, стыдно признаться, имена тоже.

      Ещё сия девица обожает подшучивать над окружающими, причём иногда шутки Чарли звучат довольно жёстко, если не сказать жестоко, но Макрив искренне не задумывается об этом и не понимает, почему люди иногда обижаются на её "невинное щебетание". Иногда употребляет нецензурные выражения, впрочем, ругается в основном по-гаэльски (отец-кельт обучил детей гаэльскому в детстве). Любимое выражение – "Грёбаный ад!" - заменяет множество других слов, выражающих какие-либо эмоции. Кстати, голос у нашей героини довольно-таки высокий и нежный, такой, знаете ли, "конфетно-сладенький". И вот теперь представьте, как звучат ругательства таким голосом. Или грубоватый на слух гаэльский язык. Правда, в сочетании с лёгким шотландским акцентом голос Шарлотты звучит... довольно мило, если не сказать привлекательно.

Е2-Е4. Ход третий.

Семья.
      Дороти Бурк-Макрив - дорогая матушка, маггловка из благородной семьи.; Алистер Макрив - чистокровный волшебник, любимый отец; Лаклейн Макрив - брат и по совместительству один из самых близких людей.
Круг общения.
      Положительно относится, как было сказано, едва ли не ко всем, стараясь видеть в людях только хорошее. Так что в приятелях есть даже некоторые слизеринцы - из тех, кто более лоялен к не-вполне-чистокровным-волшебницам.
Место рождения.
      Шотландия, Эдинбург
Биография.
      Рассказывая историю пока что такой недолгой жизни Чарли, следует начать издалека. Однажды молодой выпускник Хогвартса Алистер Макрив отдыхал в Лондоне со своими друзьями-однокашниками, когда внезапно увидел через витрину кафе компанию совсем юных девушек, одетых в форму закрытой женской школы. Среди них ярко выделялась раскрасневшаяся от хохота маленькая блондинка, которой на вид было не больше пятнадцати, ну, максимум шестнадцати лет. Наверное, это можно было назвать любовью с первого взгляда, потому что с того дня Алистер просто помешался на малышке Дороти Бурк. А девушка долгое время не воспринимала всерьёз своего поклонника, и в чём-то даже побаивалась его: Алистер был на вид суровым, выглядел старше своих лет и часто хмурился, поджимая тонкие губы... Парень буквально бегал за предметом воздыхания, ухаживал красиво очень, часто носил ей цветы... Но Дороти не поддавалась. Когда спустя три года она окончила школу, Алистер, не долго думая, сделал ей предложение - к тому моменту он просто не представлял себе жизни без своей Дороти. Мисс Бурк, естественно, отказалась, объяснив мужчине, что испытывает к нему только лишь дружеские чувства. В отчаянии Алистер даже подумывал сварить приворотное зелье, но понял, что не хочет, чтобы Дороти была с ним только по причине магического воздействия. Поэтому он вернулся обратно в Эдинбург, ничего не объясняя Доро - да и что тут объяснять после такого отказа? Но не прошло и месяца, как он затосковал по Дороти. Когда он был готов уже сорваться и вернуться в Лондон, чтобы быть с ней рядом, всё равно, в каком качестве, произошло просто невероятное: Доро приехала сама. И сказала, что после этого будет в его глазах выглядеть дурой, но что так скучала по нему, и поняла, что терять-де не хочет, и передумала, и согласна стать его женой... На что Алистер достал волшебную палочку и наложил на ближайшую вазу Вингардиум Левиоса. Ведь до этого Дороти не знала, что он волшебник... Впрочем, она свыклась с мыслью о том, что её будущий муж - маг. Хотя первое время его заклинания вызывали у неё приступы истерического смеха...

      Старшим ребёнком в семье Макрив стал Лаклейн Гаррет, наследник и опора. Алистер взялся за воспитание сына со всей ответственностью, и, нужно признать, достиг с ним гораздо больших успехов, чем с родившейся спустя два года дочерью...

      Шарлотта Маири появилась на свет в туманную ночь Хэллоуина - с тридцать первое октября на первое ноября. Дороти настояла на том, чтобы дочери дали "нормальное английское имя", потому что сына Алистер назвал по-шотландски. Но отец согласился лишь на том условии, чтобы второе имя девочки было исконно гаэльским. На том и порешили. Чарли, как стали называть малышку в семье, росла подвижной и, так сказать, гиперактивной. С пелёнок её и брата связывали особенно тёплые отношения: у детей никогда не было таких проблем, как ревность, ссоры за родительское внимание и тому подобные вещи.

      В семь лет у Чарли впервые проявилась магия. По странному стечению обстоятельств, она левитировала именно ту вазу, которую когда-то поднял в воздух её отец, демонстрируя матери колдовство. Правда, на этот раз ваза не выдержала и разбилась, но это вызвало необыкновенную радость у семейства. Особенно если учитывать то, что на тот момент магия ещё не пробудилась в Лаклейне. Так Чарли стала предметом гордости отца.

      Прошло два года, и Шарлотта осталась в доме родителей без любимого брата, который отправился в Хогвартс. Она с нетерпением ждала, когда тоже отправится в школу волшебства, и, когда это наконец произошло, девочка... окончательно отбилась от рук. На неё и дома-то не было никакой управы, а попав в Хогвартс, она стала ещё более оторванной. Гриффиндор по первым порам терял немало очков из-за непоседливой мисс Макрив, но со временем она научилась "не палиться". Очень быстро девчонка облазила все доступные места Хогвартса и даже часть недоступных. Правда, она и по сей день пытается найти на свою гхм-гхм кучу новых захватывающих приключений.

Шах. Ход четвертый.

Знаменитость.
      Freya Mavor
Описание внешности.
      Если судить объективно, Чарли далеко не красавица: простоватое круглое лицо, небольшие светло-голубые глаза, ещё и далеко друг от друга посаженные, не в меру полные губы, большой рот. Но Чарли является одной из тех, о ком обычно говорят "милая". Не "миленькая", а именно "милая".

      У Чарли довольно бледная кожа, хотя свою бледность она предпочитает называть "кельтской белизной". На носу и щеках иногда проявляются веснушки.

      Пожалуй, действительно красивой чертой внешности Макрив являются её волосы. Средней длины, светло-русые, густые и блестящие, они вызывают желание прикоснуться к ним и проверить, такие ли они мягкие наощупь, как на вид... Хотя Шарлотта ненавидит, когда кто-то посторонний прикасается к её волосам. Чаще всего девушка оставляет волосы распущенными, в редких случаях - собирает в высокий хвост или заплетает в две косы.

      Чарли довольно-таки худая. Иногда у окружающих даже возникает желание "покормить этого голодающего ребёнка". Впрочем, мало кто знает, каких трудов Шарлотте стоит беречь эту фигуру. Если добавить к этому небольшой рост - всего 165 сантиметров - то легко можно назвать Шарлотту хрупкой. Нет, ну правда, ну, хотя бы внешне... Но можно.

      Несмотря на юный возраст, Чарли любит яркий макияж и часто перебарщивает с ним. Хотя очень редко красит губы, справедливо считая, что их ей как раз-таки выделять не стоит.

      Одевается по настроению - вне школьной формы предпочитает носить джинсы, свободные футболки и кеды, хотя иногда надевает туфли и юбки. Но, право, крайне редко. Единственным, чего Чарли не надевает никогда и ни при каких условиях, являются свитера с горлом, которые девушка просто ненавидит. Тащится по яркой бижутерии и серебряным украшениям.

Киндер мат. Ход пятый.

Средства связи.
      ICQ: 565282383, но лучше всё-таки через ВК: vk.com/caitriona_ml
Возможность посещения.
      В обычное время я способна едва ли не сутками сидеть на форуме. Пока что, ближайшую неделю, я лишена такой возможности, но заходить всё равно буду часто и смачно, коли примете и будете любить :3
Пробный пост.

и будет жизнь, - с её насущным хлебом,
забывчивостью дня, -
и будет всё, как будто бы под небом
и не было меня.
©

.
      Так темно вокруг. Совсем ничего не видно, хоть глаз выколи. И не слышно, как будто ватой уши заложили. А ещё я совершенно не ощущаю своего тела. Просто знаю, что я есть... Где-то здесь, судя по всему. Вот только не имею я ни малейшего представления, что это за "здесь". И даже не понимаю, кем - или чем - я сама являюсь.
      Так, стоп. Я подумала "сама" - значит, я что-то определённо женского ро... пола. Не сказать, чтобы эта информация как-то помогала мне с прояснением ситуации, но это было хотя бы что-то! Будем, пожалуй, в дальнейшем отталкиваться от этого крошечного фактика. Я вздохнула - или, скорее, подумала, что вздохнула, так как воздуха я не ощущала, равно как и всего остального, так что даже не была уверена, что дышу - и попыталась понять, что я такое.
      Мысли в голове роились, словно стая назойливых мух около разбитой банки варенья в самый разгар летней жары (тут должно было быть более уместное, другое сравнение, но я оставлю варенье, оно хотя бы... ну, варенье, в общем) - и так же сильно раздражали меня, ибо толку от них было ровно ноль. Я резко помотала головой, чтобы хоть как-то систематизировать этот бурный поток результатов мыслительного процесса, и осознала, что только что почувствовала, как по лицу хлестнули волосы (судя по всему, мои, я так надеюсь, по крайней мере, ибо возможность чьего-либо ещё присутствия в беспроглядной темноте меня немного напрягала). Ощущение было знакомым, но знакомым смутно, как будто полузабытым. Больше я не чувствовала ничего: даже попытки ещё раз потрясти черепушкой никак не ощущались. А жаль, чувствовать мне очень даже понравилось. Я бы почувствовала ещё чего-нибудь. Ну, желательно, приятное, конечно же.
      Не знаю, сколько прошло времени, а темнота нисколечко не рассеивалась. Я поймала себя на мысли, что совершенно не испытывала страха: напротив, мне было до странного комфортно. И тепло. Но последнее я поняла только сейчас. Чувство комфорта очень сильно меня удивляло: откуда-то я знала, что до жути не люблю темноту, даже, наверное, боюсь её... Кажется, я даже предпочитала спать с включённым светом. Откуда только я сейчас могла это... помнить? И почему сейчас темнота мне так нравилась, как будто я сама была её частью? Впрочем, возможно, я и правда была.
      Если бы я могла понимать, что именно заставляет меня ощущать собственное тело, клянусь всем сущим, я бы сделала всё, чтобы максимально ускорить этот процесс. Но чувство того, что я будто создана из чего-то тягучего - как если бы всё тело затекло - не покидало меня до того момента, пока на глаза мне, словно от подувшего внезапно сквозняка, не упала чёлка. Я, не успев подумать, машинально убрала волосы с лица, с опозданием осознавая, что чувствую всю верхнюю часть своего тела. Правда, темнота по-прежнему мешала мне что-либо видеть. У меня была смутная догадка, что это и не темнота вовсе, а слепота. Я нетерпеливо вздохнула, касаясь руками своего тела - точнее, всех его областей, что могла ощутить. На мне было одеяние, похожее на платье, из какого-то очень лёгкого, почти невесомого материала. Я скомкала в ладони ткань, пытаясь понять, какой длины моя одежда. Всё, что я смогла понять, так это то, что на мне действительно было платье, и притом платье длинное. Так как исследовательское ощупывание собственного тела не дало мне большей информации, кроме того, что телосложение у меня худощавое, я, психанув, выпустила подол из руки. С еле слышным (но, чёрт возьми, я услышала его - и ужасно обрадовалась, хотя сразу после этого тишина снова поглотила меня) шелестом ткань скользнула по ноге. А в следующую секунду я поняла, что стою босыми ногами на влажной траве. Мне хотелось сделать шаг или же просто хотя бы повернуться, но, какие бы усилия я ни прилагала, результат оставался нулевым.
      Постепенно я стала всё яснее улавливать звуки и запахи. По тому, что я слышала, нетрудно было догадаться, что где-то неподалёку располагается небольшой источник воды. Тёплый, едва осязаемый ветерок доносил до меня запахи свежей травы, сирени и роз - я почему-то точно знала, что эти розы были золотистого цвета, и что на их лепестках блестели, отражая свет невидимого для меня солнца, крошечные капли. Мне так сильно хотелось коснуться этих лепестков, словно важнее ничего на целом свете не было. Но я по-прежнему стояла, будто бы прикованная к земле под моими ногами.
      И тут - я даже не поняла сначала, что случилось - я внезапно увидела всё. Вокруг меня была залитая солнечным светом поляна, позади ветер лениво перебирал листья деревьев, с которых начинался бескрайний окружающий поляну лес. Впереди, совсем близко, я видела родник и крошечный, будто бы нарисованный, пруд. Вокруг пруда росли кусты сирени и тех самых золотистых роз. Ощутив, наконец, полную свободу движений, я рванулась к этим кустам - трава щекотала мои босые ступни - и с наслаждением легко коснулась прозрачных капель на нежных золотых лепестках.
      Всё было вокруг меня таким сказочным, и одновременно с этим - абсолютно настоящим. Меня переполняло, буквально затапливало ощущение беспричинной эйфории, такой сильной, что она грозила взорвать меня изнутри.  Всё вокруг было таким правильным - и влажная трава под моими ногами, и шум родника, и запах сирени и роз, и тёплое солнце, и едва осязаемый ветер. Мне стало абсолютно наплевать, кто я такая - или кем была до этого, - где я нахожусь и как я попала сюда. Просто было очень хорошо.
      Когда я подошла ближе к пруду с явным намерением в него окунуться - откуда-то я знала, что смогу остаться здесь навсегда, если погружусь в воду с головой - я поймала взглядом своё отражение на зеркально гладкой поверхности. Собственное лицо показалось мне только лишь отдалённо знакомым, хотя помнить его я не могла. Мне тем не менее показалось, что волосы у меня должны быть намного короче, а вовсе не струиться тёмным водопадом до поясницы. Скулы были до незнакомого высокими, а губы тоньше, чем, как я думала, должны быть. Кожа моя казалось слишком бледной, в тон платью, что было на мне надето: ткань была настолько ослепительно белоснежной, что, казалось, светилась. Глаза были яркими, но какими-то... будто пустыми. Словом, мой облик показался мне своим и в то же время как-то чужим. Отсрочив купание, я присела на траву, разглядывая отражение, и, чем дольше я смотрела, тем сильнее моё лицо казалось мне каким-то посторонним.
      Трудно определить, как долго я просидела на берегу пруда, гипнотизируя собственный - а собственный ли? - облик на поверхности воды. Но в какой-то момент я испуганно отпрянула, цепляясь внезапно похолодевшими пальцами за мокрую траву. С зеркального пруда, с отражения вроде как моего лица, на меня смотрели абсолютно чужие, никак не сочетающиеся с моим обликом глаза, а то, что я пошевелилась, никак не повлияло на позу отражения. И что ещё более странно - девушка и вовсе встала в полный рост, но не как в зеркале, а так, словно её ноги касались дна пруда, и - улыбнулась. Что-то в её улыбке было... жестокое или дикое, что ли. Она прямо из воды протянула мне руку и шелестящим, едва слышным шёпотом произнесла:
      - Идём со мной, Синара.
      Я, как зачарованная, смотрела на протянутую из воды руку, сухую, вопреки всем законам мироздания, и неестественно бледную. Мне ужасно хотелось схватиться за неё, но что-то было не так. Словно почувствовав мои сомнения, девушка из воды осклабилась.
      И тут... я всё вспомнила.
      Синара. Звучание собственного имени опьянило меня, вскружило голову. Первые воспоминания неслись очень быстро, я лишь выхватывала из них определённые моменты, а последние я видела так чётко, как если бы они происходили сейчас, в эту самую минуту: мама, папа, Сайна, детство, смерть сестры, психиатры, реабилитация после детской-мать-её-травмы, школа, университет, будь-она-неладна-работа, ночные кошмары, отчаяние, Питер, Энтони, обморок... Снова почему-то Питер.
      Я вспомнила, кем была, чем жила и как дышала. Почему-то воспоминания не очень-то мне понравились, и я подумала, что было бы неплохо что-то изменить. Нет, не что-то. Всё. Находясь в плену своих кошмаров и предрассудков, я совсем забыла начать по-настоящему жить. Чувствуя эту наркотическую, пагубную зависимость от мнения окружающих, я не успела сделать ничего для себя лично. Не успела даже завести друзей, влюбиться до одури и хотя бы даже разочароваться в ком-либо толком, и то забыла. Я ничего по-настоящему никогда не чувствовала полной грудью... Ни единой минуты. Кроме, разве что, страха, преследовавшего меня так долго.
      - Ты можешь больше не испытывать его, - явно читая мои мысли, прошелестела девушка из воды. Теперь я знала, что её облик даже отдалённо не напоминал меня (А в самом деле, была ли это я изначально? Больше было похоже на Сайну, если бы она дожила до моего возраста. Во всяком случае, если судить по нашим детским фотографиям. Ведь мы с сестрой были очень похожи, нас даже иногда за близняшек принимали.) но я не могла понять толком, как она выглядит: мои зрачки словно соскальзывали с неё, когда я пыталась её разглядеть. - Просто пойдём со мной.
      Я крепко задумалась. С одной стороны, страх мне порядком поднадоел и мешал жить, а там, в озере или куда бы оно меня ни привело, меня ждала бы свобода. Свобода от всего... И от всех. Но... Я знала, что это не выход. Я не могла представить, что мир будет дальше жить, пока меня там не будет. Нет, конечно, жить он продолжит, но как же... Неужели я больше никогда не буду дышать? Не смогу просто выйти утром на балкон, чтобы поглядеть на сонный Лондон? Не сумею обнять родителей? Мне захотелось обратно. Исправить все ошибки. И обязательно сделать что-то неожиданное. Нехарактерное для себя. Начать жить нехарактерно, наверное, даже так. Выкинуть старые вещи и бросить эту чёртову работу. Это как минимум... А ещё - я знала, что меня там ждут. Кому-то я очень сильно нужна.
      Мама, папа... и отчего-то опять Питер.
      - Нет, - твёрдо сказала я, поднимаясь на ноги. Интересно, и как я теперь попаду обратно? Кажется, никакого выхода здесь не видно. Одни только деревья вокруг... Не знаю; может быть, мне стоит попробовать пойти в лес? Одно я знала точно: от прудика и родника мне стоило держаться подальше.
      А вот девушке из воды мой ответ явно не понравился. Так что вопрос о способе возвращения как-то вот сам собой отошёл покамест на второй план. Потому что в следующую минуту пруд забурлил, и руки бывшего отражения стали царапать землю, определённо пытаясь затянуть меня к себе силой, раз не захотела по-хорошему. Да и вокруг всё поменялось: солнце исчезло, но стало нестерпимо, удущающе жарко, листья с деревьев облетели, сирень завяла, а розы из золотистых превратились в кроваво-красные. Я запоздало сделала шаг назад, но девушка из воды, изловчившись, схватила меня за подол платья и начала тянуть к себе. Я, за неимением лучшего варианта действий и времени на раздумья, вцепилась в розовый куст и, естественно, ненарочно проколола руку острым, как нож, шипом. Шип глубоко вошёл в мою ладонь, и я вскрикнула от боли. Мир вокруг меня, как по сигналу, которым как будто был мой крик, внезапно стал исчезать, словно декорации рушились, схлопывались, пока тёмно-алая кровь заливала мою руку и белоснежное платье. Всё вокруг, включая пруд с девушкой, прихватившей с собой кусок моего одеяния, обратилось в темноту. Словно я снова ослепла - но но на этот раз я могла видеть себя. Ощутив, как из груди вырывается вздох облегчения, я позволила закрыться внезапно отяжелевшим векам.
      Рука нестерпимо болела, и я могла чувствовать, какая она липкая от крови. И ещё то, что я определённо лежу на чём-то мягком, и моя грудь вздымается от неровного дыхания. Я боялась открыть глаза - опасалась, что не смогла вернуться - а мне так ужасно этого хотелось! Но стоило мне услышать рядом с собой голоса - настоящие, живые мужские голоса, о чём-то ожесточённо спорящие, голоса без долбанной потусторонней таинственности, реальные, земные, блин, голоса - я почувствовала, как будто бы из сердца вынули огромную иголку. Странно, что я не ощущала этой иголки раньше: с ней, оказывается, было ужасно больно, куда больнее, чем то, как болела моя всё ещё кровоточащая ладонь. Я полежала ещё несколько секунд, прислушиваясь к своим ощущениям, и резко села на постели.
      И, наконец, решительно позволила себе открыть глаза.

ЛАКЛЕЙН МАКРИВ

Добро пожаловать на доску. Ход первый.

Полное имя.
Lachlain Garrett McReive | Лаклейн Гаррет Макрив
никаких сокращений до Лаки или Локи. Лаклейн. Только так. Исключение только для Маэль.
Клички или прозвища.
Никаких сокращений до Лаки или Локи. Лаклейн. Только так. Исключение только для Маэль.
Возраст.
17 лет (родился 14-ого мая 1978 года)
Волшебная палочка.
Дуб, перо гиппогрифа, 12,5 дюймов
Чистота крови.
Полукровка.
Лояльность.
Орден Феникса, Отряд Дамблдора.
Профессия или факультет.
Гриффиндор, 7 курс
Животные.
Сова Дрейк.

Белые всегда ходят первыми, но не всегда выигрывают. Ход второй.

Привычки и особенности.
Лаклейн очень старается быть объективным во всём. Если рядом с ним происходит какой-то конфликт, он старается уладить его, успокоив всех его участников, но не принимая чьей-либо стороны. Всегда подробно объясняет, кто в чём прав, а кто в чём виноват. При этом в его характере есть такая мерзость, как гордыня: он искренне считает, что имеет право судить всех... Забывая простую истину: не суди, да не судим будешь.
Учится парень довольно-таки хорошо,старается принимать участие в каких-либо школных мероприятиях, а также является старостой. Особое предпочтение отдаёт защите от темных искусств и заклинаниям и втайне ото всех интересуется историей магии.
Говорит с сильным шотландским акцентом (многие полагают, что акцент искусственный, потому что даже у отца он не такой сильный). Боггарт - вендиго.
Не любит, когда ему идут наперекор, иногда забывая, что другие люди тоже имеют собственную точку зрения, однако, как только замечает это за собой, тут же исправляется.
Любимым цветом Лаклейна является белый и светло-серый, также любит все оттенки синего. К особым немагическим талантам м-ра Макрива можно отнести то, что он очень красиво рисует, хотя и не развивает в себе эту способность. Да и рисунков у него не так уж и много... И к тому же, никто их никогда не видел. Кроме сестры, может быть. Но она этого никому никогда не расскажет.
Патронус.
Патронус мог бы принимать форму огромного волка, если бы Лаклейн научился его вызывать.
Личность.
Характер нашего героя тяжело описать в двух словах. Пожалуй, стоит начать с того, каким люди его воспринимают. Окружающим довольно тяжело понять, о чём Лаклейн думает в данный момент - слушая собеседника, он нередко слегка улыбается одними уголками губ, что создаёт такое впечатление, будто он и вовсе не вникает в то, что ему говорят. Вообще по натуре Лаклейн наблюдатель, причём судя по виду, наблюдатель-пофигист, который предпочитает смотреть со стороны на происходящие события и просто делать какие-то выводы для себя. Лаклейна очень тяжело разговорить посторонним людям, но те немногие, с кем он по-настоящему близок, находят в нём интересного, вдумчивого собеседника, который может обосновать свою точку зрения со всех сторон и имеет на всё своё собственное мнение.
Лаклейн - стратег. Каждый свой поступок он обдумывает со всех сторон, увлекается составлением планов, рисованием различных схем. Как следствие, из всего, что происходит с ним и окружающими, Лаклейн делает объективные выводы. Своим девизом считает фразу "Только дурак учится на своих ошибках, умный учится на ошибках других". К особым немагическим талантам м-ра Макрива можно отнести то, что он очень красиво рисует, хотя и не развивает в себе эту способность. Да и рисунков у него не так уж и много... И к тому же, никто их никогда не видел. Кроме сестры, может быть. Но она этого никому никогда не расскажет.
Почему, несмотря на внешнюю асоциальность и полнейшее нежелание участвовать в чьей-то жизни, люди тянутся к Лаклейну? Наверное, потому, что он... интригует. Или, может, люди шестым чувством ощущают, что во взгляде тёмно-зелёных прищуренных глаз рождаются какие-то интересные идеи, какие-то новые мысли.
Из-за того, что всё детство от него чего-то ждали, Лаклейн, пусть и не подаёт виду, очень тяжело воспринимает критику в свой адрес и вообще очень часто задумывается о мнении окружающих.

Е2-Е4. Ход третий.

Семья.
Лаклейн состоит в родстве с семейством Блэк. Его дед, Люгос Макрив, был женат на Кассиопее Блэк. Таким образом, Лаклейн - троюродный брат Сириуса Блэка. Правда, Люгос Макрив вместе с сыном, невесткой и внуками был выжжен с семейного древа Блэков после того, как Алистер женился на маггле, а сам Люгос одобрил выбор своего сына. Причина, по которой Кассиопея осталась на гобелене, неизвестна.
Отец: Алистер Макрив;
Мать: Дороти Макрив (урожденная де Боло);
Сестра: Шарлотта «Чарли» Макрив;
Сводная сестра: Элинор Мэнсон;
Круг общения.
Однокурсники, семья, Орден Феникса.
Место рождения.
Эдинбург, Шотландия
Биография.
Рассказывая историю пока что такой недолгой жизни Лаклейна, следует начать издалека. Однажды молодой выпускник Хогвартса Алистер Макрив отдыхал в Лондоне со своими друзьями-однокашниками, когда внезапно увидел через витрину кафе компанию совсем юных девушек, одетых в форму закрытой женской школы. Среди них ярко выделялась раскрасневшаяся от хохота маленькая блондинка, которой на вид было не больше пятнадцати, ну, максимум шестнадцати лет. Наверное, это можно было назвать любовью с первого взгляда, потому что с того дня Алистер просто помешался на малышке Дороти де Боло. А девушка долгое время не воспринимала всерьёз своего поклонника, и в чём-то даже побаивалась его: Алистер был на вид суровым, выглядел старше своих лет и часто хмурился, поджимая тонкие губы... Парень буквально бегал за предметом воздыхания, ухаживал красиво очень, часто носил ей цветы... Но Дороти не поддавалась. Когда спустя три года она окончила школу, Алистер, не долго думая, сделал ей предложение - к тому моменту он просто не представлял себе жизни без своей Дороти. Мисс де Боло, естественно, отказалась, объяснив мужчине, что испытывает к нему только лишь дружеские чувства. В отчаянии Алистер даже подумывал сварить приворотное зелье, но понял, что не хочет, чтобы Дороти была с ним только по причине магического воздействия. Поэтому он вернулся обратно в Эдинбург, ничего не объясняя Доро - да и что тут объяснять после такого отказа? Но не прошло и месяца, как он затосковал по Дороти. Когда он был готов уже сорваться и вернуться в Лондон, чтобы быть с ней рядом, всё равно, в каком качестве, произошло просто невероятное: Доро приехала сама. И сказала, что после этого будет в его глазах выглядеть дурой, но что так скучала по нему, и поняла, что терять-де не хочет, и передумала, и согласна стать его женой... На что Алистер достал волшебную палочку и наложил на ближайшую вазу Вингардиум Левиоса. Ведь до этого Дороти не знала, что он волшебник... Впрочем, она свыклась с мыслью о том, что её будущий муж - маг. Хотя первое время его заклинания вызывали у неё приступы истерического смеха...
Лаклейн Гаррет родился через несколько минут после полудня четырнадцатого мая и стал первым ребёнком в семье Макрив. Отец дал ребёнку шотландское имя: в переводе "Лаклейн" означает "земля озёр". Буквально с пелёнок за мальчиком по пятам везде  следовал отец, вознамерившийся воспитать из сына "наследника и опору себе на радость". Как следствие, Лаклейн очень рано научился ходить, говорить, потом и читать. Задержка в развитии происходила только с магией, которая в ребёнке проснулась довольно-таки поздно.
Спустя два года после рождения Лаклейна Дороти Макрив благополучно родила своего второго ребёнка - дочь Шарлотту Маири. С самого раннего детства брата с сестрой связывали искренняя любовь и дружба, и они никогда не спорили за родительское внимание, так что никто из них не чувствовал себя менее любимым по сравнению с другим.
Шли годы. В мальчике не торопилась проявляться магия, что очень расстраивало Алистера. Тот постоянно пытался напугать сына, как-то вызвать его на эмоции, чтобы он хоть что-то наколдовал - но тщетно. В конце концов он даже прекратил делать эти попытки, и желание гордиться сыном на какое-то время заменило раздражение на неоправданные ожидания. Ещё хуже стало, когда первое своё волшебство совершила Шарлотта: в тот день Алистер твёрдо уверился в том, что сын пошёл в мать-маггловку и просто-напросто не унаследовал магических способностей. Правда, сетовать на сына не перестал.
А мальчик тем временем очень расстраивался, что никак не может ничего простого даже наколдовать. Сидел часами, пытаясь глазами сдвинуть пёрышко с места, но ничего не выходило. "Как ты сделала это, Чарли?" - спрашивал он сестру о её первом волшебстве. Девочка растерянно разводила в ответ руками, сожалея, что ничем не может помочь любимому брату.
Однажды Алистер в очередной раз решил выплеснуть на сына своё раздражение. К тому моменту сам Лаклейн начал злиться на отца за то, что он, по его мнению, не воспринимал отпрыска таким, какой он есть. В тот день мальчик случайно разбил чашку, и, получая от отца нагоняй, заранее знал, что сейчас услышит. Неумеха, сквиб... Но ему это уже так осточертело, что он не сдержался.
- Хватит! Достал! - крикнул Лаклейн, топая ногой. Стёкла из окон столовой со звоном покинули рамы и разлетелись в пыль. Так в семействе Макрив узнали, что Лаклейн всё-таки не был сквибом...

Шах. Ход четвертый.

Знаменитость.
Mitch Hewer
Описание внешности.
Внешне парень представляет собой нечто слащавое. Светлые волосы, редкая чёлка, небрежно подающая на глаза, тонкие отцовские губы и большие, не по-мужски выразительные глаза с длинными тёмными девичьими ресницами. Внешность Лаклейна иногда даёт повод для шуток от сестры, которая называет его "моя старшая сестрёнка" и умоляет отдать ей его реснички. Левое ухо парня проколото, он носит в нём простой чёрный "гвоздик" с большой круглой "шляпкой", хотя под волосами разглядеть серьгу тяжело.
Лаклейн обладает худощавым телом с намёками на лёгкую такую мускулистость. Так как парень считает, что "следить за фигурой - бабье дело", он с чистой совестью ест за двоих или даже троих (чем опять же вызывает искреннюю зависть сестры), но как будто бы не в себя. Когда нет необходимости носить школьную мантию, носит светлые джинсы и рубашки навыпуск.

Киндер мат. Ход пятый.

Средства связи.
Пишите Сириусу.
Возможность посещения.
Каждый день.
Пробный пост.
Многие наивно полагают, что храбрые гриффиндорцы в виду своей смелости не ведают страха. Что все мы - безрассудные, безбашенные искатели приключений, которых хлебом не корми, дай влезть в какие-нибудь приключения да и ещё повод погеройствовать. Но то, что ценил в своих студентах великий Годрик Гриффиндор - вовсе же не безрассудство. Это то чувство, которое мы испытываем, находясь перед лицом опасности, чувство, к которому нас побуждает страх - но страх не за себя, а за близких. Страх терять членов семьи и друзей.
Я знал с самого лета после шестого курса, что пойду в Орден Феникса. Точнее, не столько с лета, сколько с событий, произошедших тогда. Потеряв самого близкого друга в этой нелепой войне, я безоговорочно решил, что буду сражаться против тех, по чьей вине он погиб. Ради этого пришлось пойти на многие жертвы: во-первых, это была ссора с отцом. Он пришёл в бешенство, когда я тихо, но твёрдо сказал ему, что не еду с ними во Францию, что остаюсь в Великобритании и что собираюсь сражаться. Во-вторых, расставаться с семьёй в общем и целом было тяжело, потому что я не знал, доживу ли до конца войны - а значит, будет ли у меня возможность увидеться с ними ещё хотя бы один раз. В-третьих, ещё тяжелее было оставлять сестру с родителями, ведь я видел, как она на меня смотрела - словно бы умоляла взять с собой. Но по отношению к ней отец был прав - Чарли была ещё слишком юна, чтобы оставаться в военной Британии. Но сестру я знал слишком хорошо, чтобы поверить в её ложную покорность и в то, что она действительно собралась во Францию. Помогать с побегом я ей не собирался по нескольким причинам. Главная из них - даже не совесть, которая замучила бы меня за вызволение несовершеннолетней колдуньи из семейного плена, а, скорее, любопытство. Мне реально было очень интересно, как же сестра выберется из-под родительской опеки.
Трансгрессировав из отчего дома, я в первую очередь отправился к Маэль. В Ордене, куда я вступил почти сразу после своего совершеннолетия, ходили слухи о "реформе образования" в магическом мире, и о том, что ни один магглорожденный волшебник не попадёт в школу Чародейства и Волшебства. Так что я должен был отправится к ней - предупредить и спрятать. Её и её родителей, которые, как магглы, были в зоне риска - ведь убийство всех, в чьих жилах не течёт магической крови, превратилось в последний год в своеобразное развлечение. Но если с предупреждением о надвигающихся неприятностях проблем не возникло, то со второй частью плана я провалился. Во всяком случае, мы действительно переправили мистера и миссис Спарк в небольшую деревушку в Ирландии, и скрыли их дом чарами Доверия. А вот моя девушка воспротивилась тому, что я пытался оставить и её в этом доме. Сказала, что в любом случае убежит, и я ей, знаете, поверил. Так как гораздо проще, если она будет рядом со мной. Я просто обязан буду защитить её - и я смогу.
Весь этот год мы перебирались с места на место, сменили несколько магических палаток, несколько раз чуть не попались егерям и подстрелили нескольких Пожирателей смерти, которые попадались на нашем пути. Если я и мог чем-то помочь Сопротивлению, то только тем, что обезвреживал чёртовых сторонников Того-Кого-Нельзя-Называть. А после таких стычек мы неизменно ссорились с Маэль - потому что она вечно лезла под огонь заклинаний, в то время как я старался держать её за своей спиной.
Одна из таких стычек произошла буквально несколько дней назад - и Маэль всё ещё дулась на меня за мою "гиперзаботу". Поэтому, проснувшись этим утром, я нисколько не удивился, что её постель пуста. "Вот же женщина!" Ну знает же, как я не люблю, когда она без моего ведома покидает палатку. Я встал с постели и вышел на улицу. Как и следовало ожидать, Маэль сидела прямо у входа и лениво следила за приготовлением завтрака. Вообще-то, тот факт, что до марта Спарки нельзя было использовать колдовство, немного мешал. Нет, не немного - мешал он очень сильно. Зато теперь её магия стала просто незаменима. И не только в хозяйственном плане.
- Доброе утро, - буркнул я. Ну да, Маэль дулась, но всё-таки я имел право на эту "гиперзаботу". Следующий вопрос, который я задал, мог бы показаться странным, но я действительно с трудом мог следить за датами. - Какое сегодня число?

[ CHARLOTTE MHAIRI MCREIVE ]
[ ШАРЛОТТА МАИРИ МАКРИВ ]

Добро пожаловать на доску. Ход первый.

Полное имя.
      Charlotte Mhairi McReive | Шарлотта Маири Макрив
Клички или прозвища.
      Чарли, Шарли, Лотта, Лотти, для особо одарённых даже Чарльз
Возраст.
      15 лет (01/XI/1980)
Волшебная палочка.
      Осина | перо сокола | 13 дюймов, тонкая, гибкая
Чистота крови.
      Полукровка
Лояльность.
      Order of Phoenix, хотя пока что просто Гриффиндор, пятый курс, ага
Животные.
      Сова Дрейк (чёрная сова с большим размахом крыльев), кошка Исида (порода - аналог маггловской египетской мау; кошка бронзового окраса с бутылочно-зелёными глазами и поразительным для животного интеллектом; любит только хозяйку, слушается только её и никогда не идёт к другим на руки, погладить себя позволяет только избранным, ревнует девушку ко всем другим животным; спит на подушке Шарлотты, нередко сгоняя саму девушку с подушки)

Белые всегда ходят первыми, но не всегда выигрывают. Ход второй.

Привычки и особенности.
      Среди дурных привычек (попытки покурить маггловские сигареты в укромном уголке двора не считаются) ярко выделяется то, что Чарли постоянно кусает губы, иногда догрызая их до крови. Кровь, кстати, не любит, один её вид вызывает гамму эмоций от неприязни и до отвращения включительно.
      Чарли ведёт личный дневник. На большую тетрадь с египетскими письменами на твёрдой обложке наложено заклинание, чтобы прочесть записи могла только она (остальные увидят на листах только рецепты зелий, и, между прочим, у Макрив есть вторая такая тетрадь действительно с переписанными интересными рецептами). Правда, в дневник девушка пишет не каждый день, а так сказать, когда нахлынет. Бывает, что пишет ежедневно, а случаются пробелы в месяц и даже больше. Страницы, исписанные далёким от каллиграфии почерком Шарлотты, содержат всё то, что девушке, несмотря на огромное количество друзей, просто некому сказать. Да и стремления такого нет, откровенно говоря. В некоторых местах дневника встречаются стихи Шарлотты, которые она пишет очень редко, но метко. Вот об этом уж точно никто не знает.
      Любимый цвет - сиреневый - преобладает в одежде, аксессуарах, всяких мелочах. Ещё Шарлотта любит блёстки, маггловскую музыку, дождь. радугу, лимонное мороженое, мыльные пузыри и запах шоколада (только запах, вкус ей почему-то не нравится). Ах, да, помимо этого, Чарли испытывает почти ненормальную тягу к любым источникам света: Солнце, Луна, звёзды, свечи, огонь, даже электрические лампочки вызывают у неё порой залипание.
      Обладает Шарлотта, ко всему прочему, плохим зрением. Просто отвратительным зрением, на самом-то деле. Но очки надевает редко, используя их либо в качестве аксессуара, либо в очень крайних случаях. Ну, или когда нужно "закосить под умняшку".
      Иногда ни с того ни с сего "залипает" в одну точку и может провести в таком состоянии от пяти минут до часа, хотя в принципе редко способна провести долгое время на одном месте, - как говорится, душа требует романтики, а задница приключений...
Патронус.
      Патронус девушка только-только учится вызывать, но предположительно это будет ягуар.
Личность.
      Характер Шарлотты противоречив - быть может, даже слишком противоречив. Если сейчас она с тобой мила и приветлива, это не значит, что через минуту она не пошлёт тебя далеко и надолго, да ещё с таким видом, будто ты - её враг номер один. В целом, характер нашей героини, мягко говоря, не очень. О людях она судит чересчур предвзято, - ну если уж ты ей не понравишься с самого начала, то с этим ничего не сделаешь... И наоборот, ничто не сможет испортить хорошего впечатления в глазах сией особы, ну, разве что там, к примеру, разрубить пару человек топором... И то, вероятно, что девица просто радостно похлопает в ладошки. Тяжёлый случай.

      Одна из самых ярких особенностей характера Чарли - переменчивость настроения с бешеной скоростью. Если сейчас она смеётся, вполне возможно, что через каких-нибудь двадцать минут она будет заливаться слезами у умывальника. Причина тому - восприимчивость и сентиментальность Чарли. При этом Шарлотта весьма эгоистична, в первую очередь думает о собственном комфорте, не размышляя о последствиях. Такая вот ужасающая безответственность, впрочем, это можно оправдать и тяжёлым переходным возрастом. Правда, несмотря на эгоизм, она очень верная подруга, - попробуйте, недруги, обидеть кого-то близкого Чарли, и вы узнаете, что такое "занималась гимнастикой в детстве", и покажет вам Макрив чудеса растяжки кроссовком в нос... Гхм, впрочем, девушка не любит рукоприкладства. Но благодаря хорошо подвешенному языку, бьёт словами не хуже, чем боксёр - рукой.

      Многие поступки и слова у девушки зависят от её настроения в конкретную минуту. И она чертовски легкомысленна. Естественно, Чарли сначала делает, и только потом думает, и при этом абсолютно не умеет раскаиваться. Во всяком случае, публично, потому что в общем-то Макрив страдает самоедством и критикой собственной персоны, о чём знает только... Кошка.

      Ссориться, кстати, любит, особенно в тех случаях, когда права. В споры вступает в основном тогда, когда точно уверена в собственной правоте. Шарлотта довольно умна, хоть и любит оправдывать свой цвет волос, задавая тупые вопросы, - просто чтобы окружающие не очень сильно расслаблялись. Не любит чувствовать недостаток своих знаний в предмете беседы, поэтому возникающие белые пятна по возможности быстро старается заполнять. По той же причине Чарли совершенно не переносит, когда люди говорят то, чего не знают. А ещё хуже - если человек повторяет сказанный кем-то другим очевиднейший бред. Да и вообще Чарли очень не любит глупых людей и людей, у которых нет собственного мнения. У неё-то оно есть практически по любому вопросу... К величайшему сожалению окружающих.

      Несмотря на внешнюю самодостаточность Шарлотты, девушка любит, когда вокруг неё много людей, которые ей нравятся. Очень дружелюбна. Те, кто терпит её характер, находят её очень позитивной девушкой. Ещё Чарли любит говорить людям, что они ей нравятся. Просто так. При знакомстве, к примеру. "Как тебя зовут - извини, забыла? Кстати, ты мне нравишься". Чарли старается во всех людях видеть что-то хорошее и говорить им об этом. А ещё по возможности заставлять их улыбаться.

      Скромность на вид отсутствует - девушка вроде бы раскована донельзя, но тем не менее на самом деле она довольно стеснительна, что старательно скрывает. Для Чарли признание собственных комплексов (Мерлин, у неё их несметное количество) является самой большой слабостью, поэтому она и позиционирует себя как уверенную в себе, даже чрезмерно уверенную в себе, девушку. Можно даже сказать, что развязную. Правда, развязное поведение Шарлотты вовсе не свидетельствует о её невоспитанности. В конце концов, Макрив научили быть леди. Причём по-разному. Мама - дочка графа - обучала дочь маггловскому этикету придворных, а отец - этикету чистокровок. И уже совсем другое дело, что юная Макрив считает весь этот высший свет фальшивым.

      Лотта просто ненавидит, когда ей указывают, что делать. Когда читают нотации, начинает беситься. Всегда пытается быть самостоятельной, даже в том, что ей не под силу.

      Аккуратность у Шарлотты весьма выборочна: если за собой - волосами-ногтями-кожей-одеждой - девушка следит очень досконально, то её вещи зачастую находятся в жутком беспорядке. Про сумку Чарли, в которой царит далеко не творческий бардак, братишка Лаклейн иногда шутит: "Боюсь туда руку засунуть - всё время кажется, что что-нибудь мне её откусит." Иногда - раз в три-четыре месяца - Чарли переклинивает, и она начинает с маньячной одержимостью наводить порядок в одежде и вещах.

      Чарли неплохо учится. Училась бы лучше, если бы не пофигизм и не "куча других важных дел". Любимым предметом, как ни странно, является зельеварение, к которому у Макрив способности благодаря врождённому чувству меры и хорошему обонянию. Заклинания девушка иногда выполняет не очень точно, что напрямую связано с её некой невнимательностью и лёгкой рассеянностью. Так что в классах заклинаний и на практических занятиях по ЗОТИ Шарли не очень везёт - из-за дурно выполненных чар Макрив часто становится виновницей маленьких катастроф в школьных кабинетах. Боггартом Шарлотты является огромная змея.

      До первого курса - точнее, до начала уроков полёта на метле - панически боялась высоты, но благодаря тренировкам Чарли преодолела этот страх. На втором курсе даже хотела попасть в команду по квиддичу, но тогда как раз некстати кого-то из гриффиндорских игроков неслабо зашибло бладжером, так что желание это у Чарли как-то неожиданно резко улетучилось. Так что за матчами по квиддичу девушка предпочитала наблюдать с трибун, пока не решилась стать комментатором, благо хорошее знание правил позволяло.

      Макрив ужасно забывчива. Это просто ужас, насколько. И, самое смешное, от этого почти невозможно отделаться. Как говорится, старость - не радость, молодость - гадость, и не понятно, откуда взялся склероз... Но с другой стороны девушка помнит все дни рождения не только друзей, но и просто знакомых (просто запоминает, если узнаёт один-единственный раз), а так же точно знает, когда произошло то или иное событие с ней и её знакомцами. Так что рассказы о приключениях Шарлотта нередко начинает примерно так: "Мы с братом поехали в Лондон… Это было девятого января 1994 года..." И так далее. Подставьте нужные даты и всё такое. А вот лица Чарли запоминает с трудом. И, стыдно признаться, имена тоже.

      Ещё сия девица обожает подшучивать над окружающими, причём иногда шутки Чарли звучат довольно жёстко, если не сказать жестоко, но Макрив искренне не задумывается об этом и не понимает, почему люди иногда обижаются на её "невинное щебетание". Иногда употребляет нецензурные выражения, впрочем, ругается в основном по-гаэльски (отец-кельт обучил детей гаэльскому в детстве). Любимое выражение – "Грёбаный ад!" - заменяет множество других слов, выражающих какие-либо эмоции. Кстати, голос у нашей героини довольно-таки высокий и нежный, такой, знаете ли, "конфетно-сладенький". И вот теперь представьте, как звучат ругательства таким голосом. Или грубоватый на слух гаэльский язык. Правда, в сочетании с лёгким шотландским акцентом голос Шарлотты звучит... довольно мило, если не сказать привлекательно.

Е2-Е4. Ход третий.

Семья.
      Шарлотта состоит в родстве с семейством Блэк. Дед Чарли, Люгос Макрив, был женат на Кассиопее Блэк. Таким образом, Шарлотта - троюродная сестра Сириуса Блэка. Правда, Люгос Макрив вместе с сыном, невесткой и внуками был выжжен с семейного древа Блэков после того, как Алистер женился на маггле, а сам Люгос одобрил выбор своего сына. Причина, по которой Кассиопея осталась на гобелене, неизвестна.
      (смотреть семейное древо)

краткая история клана Макрив

.
      Основателем рода Макрив принято считать полувного волшебника Фергюса. Его мать, Рианон, была чистокровной кельтской ведьмой, которая, будучи совсем юной девушкой, привлекла внимание Кеннета Макальпина, принца Дал Риады и будущего короля Шотландии. От их любви на свет и появился мальчик, которого прозвали Fergus mac Righ [Фергюс мак Ри] - Фергюс, сын короля. Вскоре после его рождения Рианон вместе с сыном удалилась от своего царственного любовника, ибо Кеннет слыл человеком жестоких нравов и ненасытных аппетитов, а гордая ведьма не терпела соперничества множества королевских наложниц, и со временем её любовь к принцу обратилась в презрение и ненависть. Рианон воспитывала Фергюса в строгости, не уставая напоминать ему о том, что, будь она законной женой Кеннета, юный Фергюс со временем мог бы унаследовать шотландскую корону. Но попытки Рианон обратить сына против родного отца не увенчались успехом - напротив, своих детей, рождённых от его дальней родственницы Кайристионы, такой же чистокровной ведьмы, как его мать, он обучал быть верными королевской семье.
      Потомки Фергюса, гордые тем, что в их жилах течёт королевская кровь, носили в качестве фамилии прозвище, данное их предку. Со временем, когда кельтская община, в которой жили эти волшебники, стала менее обособленной от всего остального мира, их стали называть Макрив - чтобы немного смягчить произношение. Правда, современный вариант написания фамилии появился гораздо позже.
Шли годы, поколения сменяли друг друга. Сменяли друг друга и династии шотландских королей, но обязательно кто-либо из многочисленных сыновей рода Макрив находился рядом с правящим королём. Кельтское волшебство, присущее изначально королям пиктов и Дал Риады, постепенно истощалось и со временем сошло на нет, ибо короли забывали свои традиции. Но каждое новое поколение Макрив магическим образом защищало своих дальних родственников от чужого влияния. Правда, волшебникам было не под силу защитить королей от самих себя, от воинственности и жестокости, присущей древним кельтским родам - главным образом потому, что практически все мужчины Макрив сами были неумолимыми воинами. И, хотя в семьях рождалось по меньшей мере пять-шесть детей, изредка двое, а чаще всего лишь один сын оставлял собственных потомков, так как его братья в большинстве своём гибли на полях битв, куда неотступно следовали за своими королями.
      Когда к власти пришла династия Стюартов, положение Макривов при дворе слегка пошатнулось из-за Сорчи Макрив - младшей дочери главы рода, которая, наслушавшись историй о том, что это её родные могли бы быть сейчас у власти, вздумала соблазнить будущего второго короля из династии Стюартов, Роберта, женить на себе и посадить своего ребёнка на трон. Попытка, конечно, провалилась, обернувшись лишь рождением очередной внебрачной дочери принца - маленькой Маири. Роберт, добрый ко всем своим бастардам, оставил малышку при дворе, правда, его отец, в то время король Роберт II, запретил на какое-то время "колдунам" из рода Макрив появляться подле королевской семьи. Будущий Роберт III утверждал, что Сорча завлекла его магией - а это было уже в тот период, когда магглы панически боялись всего волшебного. И в этом заключалась проблема с маленькой дочерью принца. Маири росла добропорядочной христианкой на виду у всего двора, даже готовила себя для монастыря, пока в возрасте шести лет у девочки не начала проявляться магия. Ребёнок был совершенно шокирован происходящим, но никому не говорил о том, что с ней случается что-то странное. Хотя в тот период Статута о Секретности не существовало, вспышки магии при королевском дворе взволновали магическую общественность, и в 1383 году Маири в возрасте одиннадцати лет, как и все её сверстники, была отправлена в Хогвартс. Стоит отметить, что до внебрачной дочери принца Роберта ни один из отпрысков семейства Макрив не учился ни в Хогвартсе, ни в какой-либо другой магической школе; детей обучали волшебству по старинным кельтским обычаям, и вообще Макривы мало контактировали с другими волшебными общинами.
      Закончив Хогвартс, Маири вернулась ко двору, но лишь затем, чтобы выяснить, кто её мать. Узнав правду от своего отца, в то время уже правящего короля Шотландии, Маири отправилась на поиски своей семьи. Там она вышла замуж за своего кузена Дайармида - сына старшего брата матери. Близкородственные браки в семье Макрив были очень редки, но иногда позволялись. Так как муж Маири был наследником своего отца и впоследствии стал главой клана, Маири пользовалась большой властью в общине. Она настояла на том, чтобы всех рождённых детей отныне отправляли в Хогвартс, потому что знания, полученные Маири в школе, сильно отличались от того, чему учили в клане. Фактически кельты оставались дикарями, и их знания, несомненно, послужившие начальным толчком к рождению магии в Шотландии вообще, нуждались в сильной доработке. С того момента до десяти лет детей обучали в клане азам древней кельтской магии, а после они продолжали постигать волшебные науки в Хогвартсе.
Примечательно, что в семействе Макрив не было как такового "традиционного" факультета. Члены клана в разное время заканчивали разные факультеты, и, хотя большая часть училась на Рейвенкло, среди Макривов было множество выпускников как Гриффиндора и Хаффлпаффа, так и Слизерина.
      В 1488 году молодой Джеймс Стюарт собирал войско для мятежа против своего отца, Джеймса III. Давно засидевшиеся без дела, отстранённые от дел королевского двора, правнуки Маири и Дайармида с радостью поддержали будущего короля. За неоценимую помощь волшебников в нелёгкой битве Джеймс IV даровал Домналлу Макриву, старшему из своих помощников, наследнику клана, титул герцога и земли острова Иона в Гебридском архипелаге, а так же большое поместье в самом Эдинбурге, чтобы новоиспечённый герцог мог в любое время оказаться как можно ближе к королю. Правда, подарок короля находился в ужасном состоянии, и Домналл потратил немало времени на то, чтобы привести поместье в порядок. Так был основан Макрив-Хауз, ставший на долгое время городской резиденцией для всех членов клана.
      До самого принятия Статута о Секретности Макривы принимали активное участие в деятельности королевского двора, а с вошествием короля Джеймса VI на английский престол, где он был более известен как Яков I, Макривы стали заключать династические браки с представителями древних английских, валлийских и ирландских чистокровных семей. После принятия Статута клан удалился от политических дел и в большей своей части перехал на остров Иона, дарованный много лет назад Джеймсом IV. Там, на территории, магическим образом защищённой от магглов, клан с тех пор и продолжал разрастаться, сохраняя древние кельтские традиции. И лишь главы кланов с семьями жили подолгу в Эдинбурге, чтобы иметь возможность не отставать от внешнего мира, так как остров Иона был сильно удалён от бурной жизни.

Dorothy McReive (de Bolo) | Дороти Макрив (де Боло)

Дата рождения: 29/I/1960
Чистота крови: маггл
Биография: Леди Дороти появилась на свет в семье английского маггловского графа Ричарда де Боло и его жены Кимберли. Была младшей дочерью, помимо неё, в семье так же есть два старших сына и ещё одна дочь. Закончила закрытую школу для юных леди, вышла замуж за шотландского волшебника, родила двоих детей.
Отношения: Шарлотта искренне любит маму, но очень сильно злится, когда Дороти пытается сделать из дочери леди. Лотте кажется, что при всей своей любви к дочери, она совершенно не нравится матери. А Дороти не может понять дочь в её стремлении сбежать с уроков этикета и бегать босиком по газонам.

Alistair McReive | Алистер Макрив

Дата рождения: 8/VIII/1957
Чистота крови: чистокровен
Биография: Сын Кассиопеи Блэк и Люгоса Макрива, появился на свет на острове Иона. Закончил Хогвартс в 1985 году, выпускник факультета Рейвенкло. Женился на маггловке Дороти, отвергнув выбор родителей - Нору Мэнсон. Помимо двух законных детей, имеет от бывшей невесты внебрачную дочь Элинор, о которой не знает.
Отношения: Относится к дочери как к предмету для гордости, впрочем, при этом очень любит Шарлотту, хоть никогда ей об этом и не говорит - Лотта отвечает ему взаимностью во всём. Таскает дочь по всевозможным приёмам в среде высшего волшебного света, стремясь выдать её замуж повыгоднее и породниться с кем-нибудь именитым.

Lachlain McReive | Лаклейн Макрив

Дата рождения: 14/V/1979
Чистота крови: полукровен
Биография: Старший брат Шарлотты, родился ровно через девять месяцев после свадьбы родителей. Поступил на факультет Гриффиндор, на пятом курсе стал старостой факультета, на седьмом - старостой школы. Играет в квиддич, является вратарём команды. Встречается с магглорожденной хаффлпаффкой.
Отношения: При том, что между братом и сестрой никогда не было классических разногласий и борьбы за внимание родителей, они очень близки. Но Лаклейн часто перебарщивает в своём стремлении следить за Шарлоттой и читать ей нотации, что частенько злит девушку.

Elinor Manson | Элинор Мэнсон

Дата рождения: 1/VIII/1980
Чистота крови: чистокровна
Биография: Наполовину ирландка, наполовину шотландка. Рождена бывшей невестой Алистера, Норой Мэнсон. Учится на факультете Рейвенкло. До шестнадцатилетия не знала правды о своём настоящем отце.
Отношения: Шарлотта не знает, кто такая Элинор на самом деле. Девушки дружат с первого курса, и Элинор боится признаться подруге, что на самом деле она её сестра, так как боится негативной реакции. Сама же Шарлотта подозревает, что что-то не так, но не понимает, что именно.

Круг общения.
      Положительно относится, как было сказано, едва ли не ко всем, стараясь видеть в людях только хорошее. Так что в приятелях есть даже некоторые слизеринцы - из тех, кто более лоялен к не-вполне-чистокровным-волшебницам.
Место рождения.
      Шотландия, Эдинбург
Биография.
      Рассказывая историю пока что такой недолгой жизни Чарли, следует начать издалека. Однажды молодой выпускник Хогвартса Алистер Макрив отдыхал в Лондоне со своими друзьями-однокашниками, когда внезапно увидел через витрину кафе компанию совсем юных девушек, одетых в форму закрытой женской школы. Среди них ярко выделялась раскрасневшаяся от хохота маленькая блондинка, которой на вид было не больше пятнадцати, ну, максимум шестнадцати лет. Наверное, это можно было назвать любовью с первого взгляда, потому что с того дня Алистер просто помешался на малышке Дороти де Боло. А девушка долгое время не воспринимала всерьёз своего поклонника, и в чём-то даже побаивалась его: Алистер был на вид суровым, выглядел старше своих лет и часто хмурился, поджимая тонкие губы... Парень буквально бегал за предметом воздыхания, ухаживал красиво очень, часто носил ей цветы... Но Дороти не поддавалась. Когда спустя три года она окончила школу, Алистер, не долго думая, сделал ей предложение - к тому моменту он просто не представлял себе жизни без своей Дороти. Юная леди де Боло, естественно, отказалась, объяснив мужчине, что испытывает к нему только лишь дружеские чувства. В отчаянии Алистер даже подумывал сварить приворотное зелье, но понял, что не хочет, чтобы Дороти была с ним только по причине магического воздействия. Поэтому он вернулся обратно в Эдинбург, ничего не объясняя Доро - да и что тут объяснять после такого отказа? Но не прошло и месяца, как он затосковал по Дороти. Когда он был готов уже сорваться и вернуться в Лондон, чтобы быть с ней рядом, всё равно, в каком качестве, произошло просто невероятное: Доро приехала сама. И сказала, что после этого будет в его глазах выглядеть дурой, но что так скучала по нему, и поняла, что терять-де не хочет, и передумала, и согласна стать его женой... На что Алистер достал волшебную палочку и наложил на ближайшую вазу Вингардиум Левиоса. Ведь до этого Дороти не знала, что он волшебник... Впрочем, она свыклась с мыслью о том, что её будущий муж - маг. Хотя первое время его заклинания вызывали у неё приступы истерического смеха...

      Старшим ребёнком в семье Макрив стал Лаклейн Гаррет, наследник и опора. Алистер взялся за воспитание сына со всей ответственностью, и, нужно признать, достиг с ним гораздо больших успехов, чем с родившейся спустя два года дочерью...

      Позволю себе небольшое лирическое отступление. Вообще, Алистер с детства был помолвлен с чистокровной ирландской волшебницей по имени Нора Мэнсон. Именно его женитьба на Дороти стала камнем преткновения между Макривом и Блэками. Нора, будучи младше своего несостоявшегося жениха на несколько лет, не то что бы очень уж любила его. Знакомые с детства, Нора и Алистер были скорее просто друзьями. Правда, когда после рождения сына в семье Макрив наметился разлад, глава семьи обратился к бывшей невесте за, так сказать, "утешением". Сначала он просто жаловался на то, какая пропасть разделяет его и жену - Алистера тяготило полное непонимание Дороти магического мира и то, что жена в случае опасности, которой были подвержены в годы Первой Магической войны все, не сможет защитить новорожденного сына. Потом жалобы переросли во что-то большее, так что Нора забеременела. О своём положении молодая женщина узнала довольно поздно, и примерно в то время, когда она начала подозревать беременность, Алистер вернулся домой от любовницы, накачавшись предварительно фамильным виски, и впервые за долгое время полез в постель к жене. Этого единичного случая с головой хватило, чтобы Дороти забеременела, и её беременность вернула мир в семью Макрив. Нора не стала рушить семейное счастье Дороти и Алистера, и бывший любовник так и не узнал, что мисс Мэнсон родила от него дочь первого августа 1980 года.

      Шарлотта Маири появилась на свет в туманную ночь Хэллоуина - с тридцать первое октября на первое ноября. Дороти настояла на том, чтобы дочери дали "нормальное английское имя", потому что сына Алистер назвал по-шотландски. Но отец согласился лишь на том условии, чтобы второе имя девочки было исконно гаэльским. На том и порешили. Чарли, как стали называть малышку в семье, росла подвижной и, так сказать, гиперактивной. С пелёнок её и брата связывали особенно тёплые отношения: у детей никогда не было таких проблем, как ревность, ссоры за родительское внимание и тому подобные вещи.

      В семь лет у Чарли впервые проявилась магия. По странному стечению обстоятельств, она левитировала именно ту вазу, которую когда-то поднял в воздух её отец, демонстрируя матери колдовство. Правда, на этот раз ваза не выдержала и разбилась, но это вызвало необыкновенную радость у семейства. Особенно если учитывать то, что на тот момент магия ещё не пробудилась в Лаклейне. Так Чарли стала предметом гордости отца.

      Прошло два года, и Шарлотта осталась в доме родителей без любимого брата, который отправился в Хогвартс. Она с нетерпением ждала, когда тоже отправится в школу волшебства, и, когда это наконец произошло, девочка... окончательно отбилась от рук. На неё и дома-то не было никакой управы, а попав в Хогвартс, она стала ещё более оторванной. Гриффиндор по первым порам терял немало очков из-за непоседливой мисс Макрив, но со временем она научилась "не палиться". Очень быстро девчонка облазила все доступные места Хогвартса и даже часть недоступных. Правда, она и по сей день пытается найти на свою гхм-гхм кучу новых захватывающих приключений.

      Первый курс принёс Шарлотте огромное количество переживаний - в тот год открылась Тайная комната. И хотя Шарлотта не была "грязнокровкой" во всех смылах этого слова, но уже в этом раннем возрасте Макрив чётко поняла, на какой стороне она будет, если война всё-таки начнётся заново. А, общаясь с Избранным и его компанией, она рано поняла, что этого не избежать.

      На третьем курсе Лотта в числе многих нерадивых студентов попыталась кинуть своё имя в кубок огня (поверьте, девушка с бородой - это то ещё зрелище). А спустя несколько месяцев с гибелью Диггори Шарли впервые столкнулась с тем, как зло отнимает чужие жизни. И что на месте Седрика мог быть кто-то другой.

      А потом началась война. Макрив ни секунды не сомневалась в том, на чьей стороне она будет. Она безоговорочно поверила Невиллу и даже не думала, что тот может лгать. И Шарлотта пообещала себе, что будет сражаться за мир - до последнего вдоха.

Шах. Ход четвертый.

Знаменитость.
      Freya Mavor
Описание внешности.
      Если судить объективно, Чарли далеко не красавица: простоватое круглое лицо, небольшие светло-голубые глаза, ещё и далеко друг от друга посаженные, не в меру полные губы, большой рот. Но Чарли является одной из тех, о ком обычно говорят "милая". Не "миленькая", а именно "милая".

      У Чарли довольно бледная кожа, хотя свою бледность она предпочитает называть "кельтской белизной". На носу и щеках иногда проявляются веснушки.

      Пожалуй, действительно красивой чертой внешности Макрив являются её волосы. Средней длины, светло-русые, густые и блестящие, они вызывают желание прикоснуться к ним и проверить, такие ли они мягкие наощупь, как на вид... Хотя Шарлотта ненавидит, когда кто-то посторонний прикасается к её волосам. Чаще всего девушка оставляет волосы распущенными, в редких случаях - собирает в высокий хвост или заплетает в две косы.

      Чарли довольно-таки худая. Иногда у окружающих даже возникает желание "покормить этого голодающего ребёнка". Впрочем, мало кто знает, каких трудов Шарлотте стоит беречь эту фигуру. Если добавить к этому небольшой рост - всего 165 сантиметров - то легко можно назвать Шарлотту хрупкой. Нет, ну правда, ну, хотя бы внешне... Но можно.

      Несмотря на юный возраст, Чарли любит яркий макияж и часто перебарщивает с ним. Хотя очень редко красит губы, справедливо считая, что их ей как раз-таки выделять не стоит.

      Одевается по настроению - вне школьной формы предпочитает носить джинсы, свободные футболки и кеды, хотя иногда надевает туфли и юбки. Но, право, крайне редко. Единственным, чего Чарли не надевает никогда и ни при каких условиях, являются свитера с горлом, которые девушка просто ненавидит. Тащится по яркой бижутерии и серебряным украшениям.

Киндер мат. Ход пятый.

Средства связи.
      ICQ: 565282383
Возможность посещения.
      В обычное время я способна едва ли не сутками сидеть на форуме. Пока что, ближайшую неделю, я лишена такой возможности, но заходить всё равно буду часто и смачно, коли примете и будете любить :3
Пробный пост.

и будет жизнь, - с её насущным хлебом,
забывчивостью дня, -
и будет всё, как будто бы под небом
и не было меня.
©

.
      Так темно вокруг. Совсем ничего не видно, хоть глаз выколи. И не слышно, как будто ватой уши заложили. А ещё я совершенно не ощущаю своего тела. Просто знаю, что я есть... Где-то здесь, судя по всему. Вот только не имею я ни малейшего представления, что это за "здесь". И даже не понимаю, кем - или чем - я сама являюсь.
      Так, стоп. Я подумала "сама" - значит, я что-то определённо женского ро... пола. Не сказать, чтобы эта информация как-то помогала мне с прояснением ситуации, но это было хотя бы что-то! Будем, пожалуй, в дальнейшем отталкиваться от этого крошечного фактика. Я вздохнула - или, скорее, подумала, что вздохнула, так как воздуха я не ощущала, равно как и всего остального, так что даже не была уверена, что дышу - и попыталась понять, что я такое.
      Мысли в голове роились, словно стая назойливых мух около разбитой банки варенья в самый разгар летней жары (тут должно было быть более уместное, другое сравнение, но я оставлю варенье, оно хотя бы... ну, варенье, в общем) - и так же сильно раздражали меня, ибо толку от них было ровно ноль. Я резко помотала головой, чтобы хоть как-то систематизировать этот бурный поток результатов мыслительного процесса, и осознала, что только что почувствовала, как по лицу хлестнули волосы (судя по всему, мои, я так надеюсь, по крайней мере, ибо возможность чьего-либо ещё присутствия в беспроглядной темноте меня немного напрягала). Ощущение было знакомым, но знакомым смутно, как будто полузабытым. Больше я не чувствовала ничего: даже попытки ещё раз потрясти черепушкой никак не ощущались. А жаль, чувствовать мне очень даже понравилось. Я бы почувствовала ещё чего-нибудь. Ну, желательно, приятное, конечно же.
      Не знаю, сколько прошло времени, а темнота нисколечко не рассеивалась. Я поймала себя на мысли, что совершенно не испытывала страха: напротив, мне было до странного комфортно. И тепло. Но последнее я поняла только сейчас. Чувство комфорта очень сильно меня удивляло: откуда-то я знала, что до жути не люблю темноту, даже, наверное, боюсь её... Кажется, я даже предпочитала спать с включённым светом. Откуда только я сейчас могла это... помнить? И почему сейчас темнота мне так нравилась, как будто я сама была её частью? Впрочем, возможно, я и правда была.
      Если бы я могла понимать, что именно заставляет меня ощущать собственное тело, клянусь всем сущим, я бы сделала всё, чтобы максимально ускорить этот процесс. Но чувство того, что я будто создана из чего-то тягучего - как если бы всё тело затекло - не покидало меня до того момента, пока на глаза мне, словно от подувшего внезапно сквозняка, не упала чёлка. Я, не успев подумать, машинально убрала волосы с лица, с опозданием осознавая, что чувствую всю верхнюю часть своего тела. Правда, темнота по-прежнему мешала мне что-либо видеть. У меня была смутная догадка, что это и не темнота вовсе, а слепота. Я нетерпеливо вздохнула, касаясь руками своего тела - точнее, всех его областей, что могла ощутить. На мне было одеяние, похожее на платье, из какого-то очень лёгкого, почти невесомого материала. Я скомкала в ладони ткань, пытаясь понять, какой длины моя одежда. Всё, что я смогла понять, так это то, что на мне действительно было платье, и притом платье длинное. Так как исследовательское ощупывание собственного тела не дало мне большей информации, кроме того, что телосложение у меня худощавое, я, психанув, выпустила подол из руки. С еле слышным (но, чёрт возьми, я услышала его - и ужасно обрадовалась, хотя сразу после этого тишина снова поглотила меня) шелестом ткань скользнула по ноге. А в следующую секунду я поняла, что стою босыми ногами на влажной траве. Мне хотелось сделать шаг или же просто хотя бы повернуться, но, какие бы усилия я ни прилагала, результат оставался нулевым.
      Постепенно я стала всё яснее улавливать звуки и запахи. По тому, что я слышала, нетрудно было догадаться, что где-то неподалёку располагается небольшой источник воды. Тёплый, едва осязаемый ветерок доносил до меня запахи свежей травы, сирени и роз - я почему-то точно знала, что эти розы были золотистого цвета, и что на их лепестках блестели, отражая свет невидимого для меня солнца, крошечные капли. Мне так сильно хотелось коснуться этих лепестков, словно важнее ничего на целом свете не было. Но я по-прежнему стояла, будто бы прикованная к земле под моими ногами.
      И тут - я даже не поняла сначала, что случилось - я внезапно увидела всё. Вокруг меня была залитая солнечным светом поляна, позади ветер лениво перебирал листья деревьев, с которых начинался бескрайний окружающий поляну лес. Впереди, совсем близко, я видела родник и крошечный, будто бы нарисованный, пруд. Вокруг пруда росли кусты сирени и тех самых золотистых роз. Ощутив, наконец, полную свободу движений, я рванулась к этим кустам - трава щекотала мои босые ступни - и с наслаждением легко коснулась прозрачных капель на нежных золотых лепестках.
      Всё было вокруг меня таким сказочным, и одновременно с этим - абсолютно настоящим. Меня переполняло, буквально затапливало ощущение беспричинной эйфории, такой сильной, что она грозила взорвать меня изнутри.  Всё вокруг было таким правильным - и влажная трава под моими ногами, и шум родника, и запах сирени и роз, и тёплое солнце, и едва осязаемый ветер. Мне стало абсолютно наплевать, кто я такая - или кем была до этого, - где я нахожусь и как я попала сюда. Просто было очень хорошо.
      Когда я подошла ближе к пруду с явным намерением в него окунуться - откуда-то я знала, что смогу остаться здесь навсегда, если погружусь в воду с головой - я поймала взглядом своё отражение на зеркально гладкой поверхности. Собственное лицо показалось мне только лишь отдалённо знакомым, хотя помнить его я не могла. Мне тем не менее показалось, что волосы у меня должны быть намного короче, а вовсе не струиться тёмным водопадом до поясницы. Скулы были до незнакомого высокими, а губы тоньше, чем, как я думала, должны быть. Кожа моя казалось слишком бледной, в тон платью, что было на мне надето: ткань была настолько ослепительно белоснежной, что, казалось, светилась. Глаза были яркими, но какими-то... будто пустыми. Словом, мой облик показался мне своим и в то же время как-то чужим. Отсрочив купание, я присела на траву, разглядывая отражение, и, чем дольше я смотрела, тем сильнее моё лицо казалось мне каким-то посторонним.
      Трудно определить, как долго я просидела на берегу пруда, гипнотизируя собственный - а собственный ли? - облик на поверхности воды. Но в какой-то момент я испуганно отпрянула, цепляясь внезапно похолодевшими пальцами за мокрую траву. С зеркального пруда, с отражения вроде как моего лица, на меня смотрели абсолютно чужие, никак не сочетающиеся с моим обликом глаза, а то, что я пошевелилась, никак не повлияло на позу отражения. И что ещё более странно - девушка и вовсе встала в полный рост, но не как в зеркале, а так, словно её ноги касались дна пруда, и - улыбнулась. Что-то в её улыбке было... жестокое или дикое, что ли. Она прямо из воды протянула мне руку и шелестящим, едва слышным шёпотом произнесла:
      - Идём со мной, Синара.
      Я, как зачарованная, смотрела на протянутую из воды руку, сухую, вопреки всем законам мироздания, и неестественно бледную. Мне ужасно хотелось схватиться за неё, но что-то было не так. Словно почувствовав мои сомнения, девушка из воды осклабилась.
      И тут... я всё вспомнила.
      Синара. Звучание собственного имени опьянило меня, вскружило голову. Первые воспоминания неслись очень быстро, я лишь выхватывала из них определённые моменты, а последние я видела так чётко, как если бы они происходили сейчас, в эту самую минуту: мама, папа, Сайна, детство, смерть сестры, психиатры, реабилитация после детской-мать-её-травмы, школа, университет, будь-она-неладна-работа, ночные кошмары, отчаяние, Питер, Энтони, обморок... Снова почему-то Питер.
      Я вспомнила, кем была, чем жила и как дышала. Почему-то воспоминания не очень-то мне понравились, и я подумала, что было бы неплохо что-то изменить. Нет, не что-то. Всё. Находясь в плену своих кошмаров и предрассудков, я совсем забыла начать по-настоящему жить. Чувствуя эту наркотическую, пагубную зависимость от мнения окружающих, я не успела сделать ничего для себя лично. Не успела даже завести друзей, влюбиться до одури и хотя бы даже разочароваться в ком-либо толком, и то забыла. Я ничего по-настоящему никогда не чувствовала полной грудью... Ни единой минуты. Кроме, разве что, страха, преследовавшего меня так долго.
      - Ты можешь больше не испытывать его, - явно читая мои мысли, прошелестела девушка из воды. Теперь я знала, что её облик даже отдалённо не напоминал меня (А в самом деле, была ли это я изначально? Больше было похоже на Сайну, если бы она дожила до моего возраста. Во всяком случае, если судить по нашим детским фотографиям. Ведь мы с сестрой были очень похожи, нас даже иногда за близняшек принимали.) но я не могла понять толком, как она выглядит: мои зрачки словно соскальзывали с неё, когда я пыталась её разглядеть. - Просто пойдём со мной.
      Я крепко задумалась. С одной стороны, страх мне порядком поднадоел и мешал жить, а там, в озере или куда бы оно меня ни привело, меня ждала бы свобода. Свобода от всего... И от всех. Но... Я знала, что это не выход. Я не могла представить, что мир будет дальше жить, пока меня там не будет. Нет, конечно, жить он продолжит, но как же... Неужели я больше никогда не буду дышать? Не смогу просто выйти утром на балкон, чтобы поглядеть на сонный Лондон? Не сумею обнять родителей? Мне захотелось обратно. Исправить все ошибки. И обязательно сделать что-то неожиданное. Нехарактерное для себя. Начать жить нехарактерно, наверное, даже так. Выкинуть старые вещи и бросить эту чёртову работу. Это как минимум... А ещё - я знала, что меня там ждут. Кому-то я очень сильно нужна.
      Мама, папа... и отчего-то опять Питер.
      - Нет, - твёрдо сказала я, поднимаясь на ноги. Интересно, и как я теперь попаду обратно? Кажется, никакого выхода здесь не видно. Одни только деревья вокруг... Не знаю; может быть, мне стоит попробовать пойти в лес? Одно я знала точно: от прудика и родника мне стоило держаться подальше.
      А вот девушке из воды мой ответ явно не понравился. Так что вопрос о способе возвращения как-то вот сам собой отошёл покамест на второй план. Потому что в следующую минуту пруд забурлил, и руки бывшего отражения стали царапать землю, определённо пытаясь затянуть меня к себе силой, раз не захотела по-хорошему. Да и вокруг всё поменялось: солнце исчезло, но стало нестерпимо, удущающе жарко, листья с деревьев облетели, сирень завяла, а розы из золотистых превратились в кроваво-красные. Я запоздало сделала шаг назад, но девушка из воды, изловчившись, схватила меня за подол платья и начала тянуть к себе. Я, за неимением лучшего варианта действий и времени на раздумья, вцепилась в розовый куст и, естественно, ненарочно проколола руку острым, как нож, шипом. Шип глубоко вошёл в мою ладонь, и я вскрикнула от боли. Мир вокруг меня, как по сигналу, которым как будто был мой крик, внезапно стал исчезать, словно декорации рушились, схлопывались, пока тёмно-алая кровь заливала мою руку и белоснежное платье. Всё вокруг, включая пруд с девушкой, прихватившей с собой кусок моего одеяния, обратилось в темноту. Словно я снова ослепла - но но на этот раз я могла видеть себя. Ощутив, как из груди вырывается вздох облегчения, я позволила закрыться внезапно отяжелевшим векам.
      Рука нестерпимо болела, и я могла чувствовать, какая она липкая от крови. И ещё то, что я определённо лежу на чём-то мягком, и моя грудь вздымается от неровного дыхания. Я боялась открыть глаза - опасалась, что не смогла вернуться - а мне так ужасно этого хотелось! Но стоило мне услышать рядом с собой голоса - настоящие, живые мужские голоса, о чём-то ожесточённо спорящие, голоса без долбанной потусторонней таинственности, реальные, земные, блин, голоса - я почувствовала, как будто бы из сердца вынули огромную иголку. Странно, что я не ощущала этой иголки раньше: с ней, оказывается, было ужасно больно, куда больнее, чем то, как болела моя всё ещё кровоточащая ладонь. Я полежала ещё несколько секунд, прислушиваясь к своим ощущениям, и резко села на постели.
      И, наконец, решительно позволила себе открыть глаза.

ШАРЛОТТА МАИРИ МАКРИВ
ГЛАВА I. ЛИЧНАЯ ИНФОРМАЦИЯ
«ЧЕЛОВЕК — ПРЕЖДЕ ВСЕГО ТО, ЧТО ЕСТЬ, А НЕ ТО, ЧТО ОН О СЕБЕ ЗНАЕТ».

» дата рождения, возраст: 1 Nov '59, 19 y.o.
» чистота крови: полукровка
» выпуск: G'78
» лояльность: нейтрал
» место работы и должность: безработна

II. БИОГРАФИЯ
«ВСЁ ОСТАНЕТСЯ ТАКИМ ЖЕ, КРОМЕ НАС».

» место рождения: Макрив-Хауз, Эдинбург, Шотландия
» родственные связи:

Отец - Алистер Макрив (b. 1936); мать - Дороти Де Боло Макрив (b. 1938); деды - Люгос Макрив (b. 1910) и Ричард де Боло (b. 1920); бабки - Кассиопея Блэк (b. 1915) и Мелисса де Боло (b. 1921). Брат - Лаклейн Макрив (1957-1978); сводная сестра - Элинор Мэнсон (b. 1959). Троюродный брат - Сириус Блэк.
Несмотря на то, что семья Макрив состоит в самом прямом родстве с Блэками, Вы вряд ли найдёте их на семейном древе. Когда Алистер женился на маггле, его отец, Люгос, не осудил действий своего наследника; рассерженная таким поворотом событий, Кассиопея Макрив добилась развода со своим "предателем"-супругом, ибо женщина высоко ценила чистоту крови. А так же отказалась называть Алистера своим сыном. Она никогда не виделась со своими внуками и позаботилась о том, чтобы имя Макривов больше никогда не связывали с ней.

краткая история клана Макрив

.
      Основателем рода Макрив принято считать полувного волшебника Фергюса. Его мать, Рианон, была чистокровной кельтской ведьмой, которая, будучи совсем юной девушкой, привлекла внимание Кеннета Макальпина, принца Дал Риады и будущего короля Шотландии. От их любви на свет и появился мальчик, которого прозвали Fergus mac Righ [Фергюс мак Ри] - Фергюс, сын короля. Вскоре после его рождения Рианон вместе с сыном удалилась от своего царственного любовника, ибо Кеннет слыл человеком жестоких нравов и ненасытных аппетитов, а гордая ведьма не терпела соперничества множества королевских наложниц, и со временем её любовь к принцу обратилась в презрение и ненависть. Рианон воспитывала Фергюса в строгости, не уставая напоминать ему о том, что, будь она законной женой Кеннета, юный Фергюс со временем мог бы унаследовать шотландскую корону. Но попытки Рианон обратить сына против родного отца не увенчались успехом - напротив, своих детей, рождённых от его дальней родственницы Кайристионы, такой же чистокровной ведьмы, как его мать, он обучал быть верными королевской семье.
      Потомки Фергюса, гордые тем, что в их жилах течёт королевская кровь, носили в качестве фамилии прозвище, данное их предку. Со временем, когда кельтская община, в которой жили эти волшебники, стала менее обособленной от всего остального мира, их стали называть Макрив - чтобы немного смягчить произношение. Правда, современный вариант написания фамилии появился гораздо позже.
Шли годы, поколения сменяли друг друга. Сменяли друг друга и династии шотландских королей, но обязательно кто-либо из многочисленных сыновей рода Макрив находился рядом с правящим королём. Кельтское волшебство, присущее изначально королям пиктов и Дал Риады, постепенно истощалось и со временем сошло на нет, ибо короли забывали свои традиции. Но каждое новое поколение Макрив магическим образом защищало своих дальних родственников от чужого влияния. Правда, волшебникам было не под силу защитить королей от самих себя, от воинственности и жестокости, присущей древним кельтским родам - главным образом потому, что практически все мужчины Макрив сами были неумолимыми воинами. И, хотя в семьях рождалось по меньшей мере пять-шесть детей, изредка двое, а чаще всего лишь один сын оставлял собственных потомков, так как его братья в большинстве своём гибли на полях битв, куда неотступно следовали за своими королями.
      Когда к власти пришла династия Стюартов, положение Макривов при дворе слегка пошатнулось из-за Сорчи Макрив - младшей дочери главы рода, которая, наслушавшись историй о том, что это её родные могли бы быть сейчас у власти, вздумала соблазнить будущего второго короля из династии Стюартов, Роберта, женить на себе и посадить своего ребёнка на трон. Попытка, конечно, провалилась, обернувшись лишь рождением очередной внебрачной дочери принца - маленькой Маири. Роберт, добрый ко всем своим бастардам, оставил малышку при дворе, правда, его отец, в то время король Роберт II, запретил на какое-то время "колдунам" из рода Макрив появляться подле королевской семьи. Будущий Роберт III утверждал, что Сорча завлекла его магией - а это было уже в тот период, когда магглы панически боялись всего волшебного. И в этом заключалась проблема с маленькой дочерью принца. Маири росла добропорядочной христианкой на виду у всего двора, даже готовила себя для монастыря, пока в возрасте шести лет у девочки не начала проявляться магия. Ребёнок был совершенно шокирован происходящим, но никому не говорил о том, что с ней случается что-то странное. Хотя в тот период Статута о Секретности не существовало, вспышки магии при королевском дворе взволновали магическую общественность, и в 1383 году Маири в возрасте одиннадцати лет, как и все её сверстники, была отправлена в Хогвартс. Стоит отметить, что до внебрачной дочери принца Роберта ни один из отпрысков семейства Макрив не учился ни в Хогвартсе, ни в какой-либо другой магической школе; детей обучали волшебству по старинным кельтским обычаям, и вообще Макривы мало контактировали с другими волшебными общинами.
      Закончив Хогвартс, Маири вернулась ко двору, но лишь затем, чтобы выяснить, кто её мать. Узнав правду от своего отца, в то время уже правящего короля Шотландии, Маири отправилась на поиски своей семьи. Там она вышла замуж за своего кузена Дайармида - сына старшего брата матери. Близкородственные браки в семье Макрив были очень редки, но иногда позволялись. Так как муж Маири был наследником своего отца и впоследствии стал главой клана, Маири пользовалась большой властью в общине. Она настояла на том, чтобы всех рождённых детей отныне отправляли в Хогвартс, потому что знания, полученные Маири в школе, сильно отличались от того, чему учили в клане. Фактически кельты оставались дикарями, и их знания, несомненно, послужившие начальным толчком к рождению магии в Шотландии вообще, нуждались в сильной доработке. С того момента до десяти лет детей обучали в клане азам древней кельтской магии, а после они продолжали постигать волшебные науки в Хогвартсе.
Примечательно, что в семействе Макрив не было как такового "традиционного" факультета. Члены клана в разное время заканчивали разные факультеты, и, хотя большая часть училась на Рейвенкло, среди Макривов было множество выпускников как Гриффиндора и Хаффлпаффа, так и Слизерина.
      В 1488 году молодой Джеймс Стюарт собирал войско для мятежа против своего отца, Джеймса III. Давно засидевшиеся без дела, отстранённые от дел королевского двора, правнуки Маири и Дайармида с радостью поддержали будущего короля. За неоценимую помощь волшебников в нелёгкой битве Джеймс IV даровал Домналлу Макриву, старшему из своих помощников, наследнику клана, титул герцога и земли острова Иона в Гебридском архипелаге, а так же большое поместье в самом Эдинбурге, чтобы новоиспечённый герцог мог в любое время оказаться как можно ближе к королю. Правда, подарок короля находился в ужасном состоянии, и Домналл потратил немало времени на то, чтобы привести поместье в порядок. Так был основан Макрив-Хауз, ставший на долгое время городской резиденцией для всех членов клана.
      До самого принятия Статута о Секретности Макривы принимали активное участие в деятельности королевского двора, а с вошествием короля Джеймса VI на английский престол, где он был более известен как Яков I, Макривы стали заключать династические браки с представителями древних английских, валлийских и ирландских чистокровных семей. После принятия Статута клан удалился от политических дел и в большей своей части перехал на остров Иона, дарованный много лет назад Джеймсом IV. Там, на территории, магическим образом защищённой от магглов, клан с тех пор и продолжал разрастаться, сохраняя древние кельтские традиции. И лишь главы кланов с семьями жили подолгу в Эдинбурге, чтобы иметь возможность не отставать от внешнего мира, так как остров Иона был сильно удалён от бурной жизни.

» значимые жизненные события:

В семье это стало чем-то наподобие анекдота. Я про историю с вазой. Представляю себе, как удивилась мама... Как у неё ещё сердечного приступа не случилось прямо там!
Пожалуй, брак моих родителей, их разлады и примирения, а так же то, что я узнала уже в более сознательном возрасте, и научили меня тому, что каждому свойственно делать ошибки. От этого никто не застрахован. Они сумели преодолеть все трудности... Это очень хорошая почва для размышлений. Мне всегда так казалось.

Рассказывая историю пока что такой недолгой жизни Чарли, следует начать издалека. Однажды молодой выпускник Хогвартса Алистер Макрив, будущий герцог Иона, отдыхал в Лондоне со своими друзьями-однокашниками, когда внезапно увидел через витрину кафе компанию совсем юных девушек, одетых в форму закрытой женской школы. Среди них ярко выделялась раскрасневшаяся от хохота маленькая блондинка, которой на вид было не больше пятнадцати, ну, максимум шестнадцати лет. Наверное, это можно было назвать любовью с первого взгляда, потому что с того дня Алистер просто помешался на малышке Дороти де Боло. А девушка долгое время не воспринимала всерьёз своего поклонника, и в чём-то даже побаивалась его: Алистер был на вид суровым, выглядел старше своих лет и часто хмурился, поджимая тонкие губы... Парень буквально бегал за предметом воздыхания, ухаживал красиво очень, часто носил ей цветы... Но Дороти не поддавалась. Когда спустя три года она окончила школу, Алистер, не долго думая, сделал ей предложение - к тому моменту он просто не представлял себе жизни без своей Дороти. Юная леди де Боло, естественно, отказалась, объяснив мужчине, что испытывает к нему только лишь дружеские чувства. В отчаянии Алистер даже подумывал сварить приворотное зелье, но понял, что не хочет, чтобы Дороти была с ним только по причине магического воздействия. Поэтому он вернулся обратно в Эдинбург, ничего не объясняя Доро - да и что тут объяснять после такого отказа? Но не прошло и месяца, как он затосковал по Дороти. Когда он был готов уже сорваться и вернуться в Лондон, чтобы быть с ней рядом, всё равно, в каком качестве, произошло просто невероятное: Доро приехала сама. И сказала, что после этого будет в его глазах выглядеть дурой, но что так скучала по нему, и поняла, что терять-де не хочет, и передумала, и согласна стать его женой... На что Алистер достал волшебную палочку и наложил на ближайшую вазу Вингардиум Левиоса. Ведь до этого Дороти не знала, что он волшебник... Впрочем, она свыклась с мыслью о том, что её будущий муж - маг. Хотя первое время его заклинания вызывали у неё приступы истерического смеха...
Старшим ребёнком в семье Макрив стал Лаклейн Гаррет, наследник и опора. Алистер взялся за воспитание сына со всей ответственностью, и, нужно признать, достиг с ним гораздо больших успехов, чем с родившейся спустя два года дочерью...
Позволю себе небольшое лирическое отступление. Вообще, Алистер с детства был помолвлен с чистокровной ирландской волшебницей по имени Нора Мэнсон. Именно его женитьба на Дороти стала камнем преткновения между Макривом и Блэками. Нора, будучи младше своего несостоявшегося жениха на несколько лет, не то что бы очень уж любила его. Знакомые с детства, Нора и Алистер были скорее просто друзьями. Правда, когда после рождения сына в семье Макрив наметился разлад, глава семьи обратился к бывшей невесте за, так сказать, "утешением". Сначала он просто жаловался на то, какая пропасть разделяет его и жену - Алистера тяготило полное непонимание Дороти магического мира и то, что жена в случае опасности не сможет защитить новорожденного сына. Потом жалобы переросли во что-то большее, так что Нора забеременела. О своём положении молодая женщина узнала довольно поздно, и примерно в то время, когда она начала подозревать беременность, Алистер вернулся домой от любовницы, накачавшись предварительно фамильным виски, и впервые за долгое время полез в постель к жене. Этого единичного случая с головой хватило, чтобы Дороти забеременела, и её беременность вернула мир в семью Макрив. Нора не стала рушить семейное счастье Дороти и Алистера, и бывший любовник так и не узнал, что мисс Мэнсон родила от него дочь первого августа 1959 года, ровно за два месяца до рождения Шарлотты, законной дочери Макрива.

[i]Я никогда не могла этого понять - всё детство меня баловали, решали за меня все трудности, а потом вдруг решили, что я должна учиться ответственности. И стали обвинять в том, что я-де не умею отвечать за свои поступки. Как жетак? Ведь откуда было взяться этой ответственности, если первые десять лет мне всё преподносили на блюдце с голубой каёмкой? Поэтому и стала бунтовать. Ведь даже спустя годы я так и не сумела понять этой неожиданной перемены в отношении со стороны родителей. Интересно, а они сами-то понимали, насколько многого требуют от десятилетнего ребёнка?

Шарлотта Маири появилась на свет в туманную ночь Хэллоуина - с тридцать первое октября на первое ноября. Дороти настояла на том, чтобы дочери дали "нормальное английское имя", потому что сына Алистер назвал по-шотландски. Но отец согласился лишь на том условии, чтобы второе имя девочки было исконно гаэльским. На том и порешили. Чарли, как стали называть малышку в семье, росла подвижной и, так сказать, гиперактивной. С пелёнок её и брата связывали особенно тёплые отношения: у детей никогда не было таких проблем, как ревность, ссоры за родительское внимание и тому подобные вещи.
В семь лет у Чарли впервые проявилась магия. По странному стечению обстоятельств, она левитировала именно ту вазу, которую когда-то поднял в воздух её отец, демонстрируя матери колдовство. Правда, на этот раз ваза не выдержала и разбилась, но это вызвало необыкновенную радость у семейства. Особенно если учитывать то, что на тот момент магия ещё не пробудилась в Лаклейне. Так Чарли стала предметом гордости отца.
Прошло два года, и Шарлотта осталась в доме родителей без любимого брата, который отправился в Хогвартс. И тут же произошли перемены в отношениях с родителями - неожиданно Шарлотту стали обучать азам этикета, как маггловского, так и магического, стали во многом ограничивать её. Отец больше не брал дочь на колени и не рассказывал ей сказок, приняв позицию наподобие "В жизни сказок не бывает, ты должна смотреть на мир реалистично". Шарлотта с нетерпением ждала, когда тоже отправится в школу волшебства, и, когда это наконец произошло, девочка... окончательно отбилась от рук. На неё и дома-то не было никакой управы, так как бесконечные ограничения подействовали на неё с противоположным от ожидаемого эффектом, а попав в Хогвартс, она стала ещё более оторванной. Гриффиндор по первым порам терял немало очков из-за непоседливой мисс Макрив, но со временем она научилась "не палиться". Очень быстро девчонка облазила все доступные места Хогвартса и даже часть недоступных. Алистер не знал, что делать с бесконечными письмами от декана - кричалки и прочие средства "достать" дочку в школе не помогали, и даже когда на пятом курсе Лаклейн стал старостой, это никак не усмирило нрава мисс Макрив.

В школе... В школе было здорово. Я самой себе представлялась сгустком солнечной энергии. Много ли было таких гриффиндорок, которые могли повиснуть на слизеринце посреди школьного коридора с радостным визгом? Наверное, многие осуждали меня, не принимая такого поведения, но мне было всё равно, даже когда я ловила чьи-то косые взгляды. Я любила их всех, и даже сейчас понимаю, что мне не казалось это. Внутри меня было столько любви и радости, что их было слишком много для меня одной... И я беззастенчиво делилась этим богатством со всеми. Нет, я ни о чём не жалею, что бы там ни произошло дальше.

Всех вокруг удивлял круг общения Шарлотты. Девушка не делала для себя никакой разницы между слизеринцами и гриффиндорцами, чистокровками и отпрысками магглов, людьми с безупречной репутацией и теми, с кем вообще не стоило бы появляться рядом девушке из приличной семьи. Не сказать, чтобы те же слизеринцы с радостью начинали общаться с полукровной гриффиндоркой, но Лотти действительно умела располагать к себе. Она умудрялась делить своё внимание между всеми, искренне любя каждого, с кем общалась. Были и такие, с кем положительных отношений не выходило, - да, их было мало, но они моментально становились едва ли не кровными врагами мисс Макрив. Тогда она умела лишь любить или ненавидеть, видя только чёрное и белое, не различая оттенков и полутонов.
С самого первого курса увлекающаяся зельеварением, Шарлотта достигла существенных успехов в этой области магии. Пожалуй, в своих знаниях она опережала школьную программу примерно на год-полтора, так как беззастенчиво таскала учебники старшего брата. Пускай с заклинаниями и трансфигурацией у Макрив не ладилось, зато на СОВ она заслуженно получила свою "П" по зельеварению.

Говорят, гриффиндорцам страх не ведом... Если это так, то я не была истинной гриффиндоркой. Ведь я боялась - не за себя, а за близких. Когда около меня гибли те, кого я знала полжизни, я стала жить в постоянном страхе. Но так и не сумела выбрать сторону - в отличие от брата. Я не понимала, почему из-за убеждений мы должны убивать друг друга.

Когда поползли слухи о том, что будет война, Шарлотта впервые столкнулась с тем, что не все люди такие хорошие, как ей казалось. Пришлось срочно становиться жёстче, и за несколько месяцев Шарлотта будто бы повзрослела на пару лет. Для окружающих девушка по-прежнему оставалась всё той же неуёмной Чарли, которая хохочет, веселится и беззлобно подшучивает над окружающими, и  лишь немногие сумели заметить, как изменился взгляд мисс Макрив.

Закончив школу, Макрив воплотила в жизнь свою давнюю мечту и углубилась в зельеварение. Довольно долгое время у неё зрела теория о том, что магические зелья по своему эффекту кардинально различаются для магов и магглов; предположение затрагивало огромное количество других областей магии, да и не только: Шарлотта стала изучать и некоторые маггловские науки, в первую очередь анатомию и генетику. Её исследования не давали желаемого результата по той причине, что эффект зелий она хотела проверять практически, а не только на теории. Конечно, было невозможно выбирать среди магглов подопытных кроликов, поэтому Шарлотта была весьма разочарована отсутствием конечного результата. У неё были лишь предположения и отсутствовала возможность их подтвердить или опровергнуть. Девушка уже даже хотела бросить всё и устроиться в больницу Святого Мунго варить лекарственные зелья, но неожиданно жизнь перевернулась, заставив рухнуть все планы и пошатнув и без того ставшее хрупким психическое здоровье Макрив.

Знаете, я тогда не плакала. Когда принесли весть о гибели Лаклейна, я плакать не могла. Мне просто показалось, что из меня высосали все эмоции, как если бы рядом был дементор - такой странный дементор, который лишил меня не только радости, но и вообще... всего. Я не плакала даже на похоронах, просто стояла и смотрела прямо перед собой. Не могла даже утешить родителей. Я казалась себе лопнутым воздушным шариком, от которого остались лишь кусочки резины. Я не могла думать ни о чём. Наверное, если бы я рыдала и билась в истерике, мне было бы намного легче.

В августе 1978 года во время нелепой стычки со сторонниками Того-Кого-Нельзя-Называть погиб Лаклейн Макрив. Все члены семьи были буквально убиты горем, в то время как Шарлотта на несколько долгих дней закрылась в своей комнате, оставляя нетронутыми подносы с едой, которые исправно приносил ей домовый эльф. А потом в спальню к девушке пришёл отец и сообщил, что немедленно забирает её на остров Иона. Шарлотта подумала, что это всё ради её безопасности - на Ионе ничто не могло бы угрожать жизни восемнадцатилетней девушки. Но всё обернулось совершенно неожиданным образом.
Лаклейн был единственным наследником главы клана мужского пола. Жениться он не успел; бракосочетание с магглорожденной волшебницей Маэль Спарк, одногруппницей и лучшей подругой Шарлотты, должно было состояться через неделю после дня гибели молодого человека. Ситуация осложнялась ещё и тем, что несостоявшаяся невестка Шарлотты носила под сердцем её будущего племянника; об этом никто, кроме Лотты, не знал. И с гибелью Лаклейна встал ребром вопрос о наследии - никто из многочисленных кузенов Шарлотты не хотел принимать на себя обязанности, которые вот-вот должен был снять со своих плеч Алистер. А гибель сына подорвала кельтскую решительность и силу духа нынешнего главы клана. Шарлотта была прямой наследницей своего отца - но она была женщиной. Поэтому старейшины клана устроили собрание по поводу того, кто станет возглавлять клан, история которого насчитывала много веков.

Вот тогда меня прорвало. Я смотрела на всех этих дальних родственников, которые решали мою судьбу. Можно было бы сказать им, что Маэль ждёт ребёнка; если она родит сына, то мальчик сможет стать главой клана. Но я не смогу обременить малыша такой ответственностью. Придётся сделать всё, чтобы защитить Маэль и её ребёнка от рук старейшин. Я хотела отказаться от того, что они пытались повесить на меня, и лишь умоляющий взгляд отца заставил меня принять решение. Но когда они провозгласили меня герцогиней и назвали дату моего официального принятия титула, я наконец-то ожила. Не в том смысле, что меня это обрадовало, всё было как раз наоборот. Просто скорлупа, в которую я спряталась после смерти брата, треснула. И я... засмеялась. Словно со стороны я слышала свой безумный смех, а он действительно не походил на смех здорового человека. И я плакала. То ли хохотала сквозь слёзы, то ли ревела сквозь смех - непонятно. Но их решение не изменилось. Они всё сделали за меня... И я до сих пор со страхом жду дня своего двадцатилетия, Самхейн, когда костры на холмах Ионы провозгласят меня новой главой клана. Большая ответственность? Я всю жизнь бежала от этого. Но больше не буду. Только теперь я в полной мере осознаю свой долг перед семьёй.
Отдыхай, отец. Ты и так слишком много сделал для них. Настал мой черёд, и я не подведу тебя.

III. ХАРАКТЕР
«ТО, ЧТО Я ЧУВСТВУЮ, ДОЛЖНО ПРИНАДЛЕЖАТЬ ТОЛЬКО МНЕ».
» сильные и слабые стороны:

несмотря на все перепитии жизненного пути, старается видеть в людях хорошие черты; никогда не сплетничает и не выдаёт чужих тайн; старается во всём иметь собственное мнение; любознательна, стремится не оставлять пробелов в собственных знаниях; предпочитает самостоятельно принимать решения и учится нести за них отвественность;

субъективна, не воспринимает то, что говорят другие, если ей не нравится чужая позиция; тщеславна, с трудом переносит чужое превосходство; склонна опускать руки, если что-то не получается; страдает самоедством и критикой собственной персоны; часто не думает, прежде чем что-либо сказать или сделать;

» жизненные цели и мечты: главная цель Шарлотты - подтвердить или же опровергнуть собственную теорию о действии зелий; отсюда же вытекает и мечта: прославиться результатами своих исследований.
» фобии: тишина, змеи, вид открытых ран.
» патронус и боггарт: патронус в телесной форме отсутствует, так как Шарлотта не сумела вызвать всем известным заклинанием ничего, кроме серебристой дымки. Боггарт - гигантская амазонская анаконда.
» общее описание характера:
Характер Шарлотты противоречив - быть может, даже слишком противоречив. Если сейчас она с тобой мила и приветлива, это не значит, что через минуту она не пошлёт тебя далеко и надолго, да ещё с таким видом, будто ты - её враг номер один. В целом, характер нашей героини, мягко говоря, не очень. О людях она судит чересчур предвзято, - ну если уж ты ей не понравишься с самого начала, то с этим ничего не сделаешь... И наоборот, ничто не сможет испортить хорошего впечатления в глазах сией особы, ну, разве что там, к примеру, разрубить пару человек топором... И то, вероятно, что девица просто радостно похлопает в ладошки. Тяжёлый случай.Одна из самых ярких особенностей характера Чарли - переменчивость настроения с бешеной скоростью. Если сейчас она смеётся, вполне возможно, что через каких-нибудь двадцать минут она будет заливаться слезами у умывальника. Причина тому - восприимчивость и сентиментальность Чарли. При этом Шарлотта весьма эгоистична, в первую очередь думает о собственном комфорте, не размышляя о последствиях. Такая вот ужасающая безответственность, впрочем, это можно оправдать и тяжёлым переходным возрастом. Правда, несмотря на эгоизм, она очень верная подруга, - попробуйте, недруги, обидеть кого-то близкого Чарли, и вы узнаете, что такое "занималась гимнастикой в детстве", и покажет вам Макрив чудеса растяжки кроссовком в нос... Гхм, впрочем, девушка не любит рукоприкладства. Но благодаря хорошо подвешенному языку, бьёт словами не хуже, чем боксёр - рукой.
Многие поступки и слова у девушки зависят от её настроения в конкретную минуту. И она чертовски легкомысленна. Естественно, Чарли сначала делает, и только потом думает, и при этом абсолютно не умеет раскаиваться. Во всяком случае, публично, потому что в общем-то Макрив страдает самоедством и критикой собственной персоны, о чём знает только... Кошка.
Ссориться, кстати, любит, особенно в тех случаях, когда права. В споры вступает в основном тогда, когда точно уверена в собственной правоте. Шарлотта довольно умна, хоть и любит оправдывать свой цвет волос, задавая тупые вопросы, - просто чтобы окружающие не очень сильно расслаблялись. Не любит чувствовать недостаток своих знаний в предмете беседы, поэтому возникающие белые пятна по возможности быстро старается заполнять. По той же причине Чарли совершенно не переносит, когда люди говорят то, чего не знают. А ещё хуже - если человек повторяет сказанный кем-то другим очевиднейший бред. Да и вообще Чарли очень не любит глупых людей и людей, у которых нет собственного мнения. У неё-то оно есть практически по любому вопросу... К величайшему сожалению окружающих.
Несмотря на внешнюю самодостаточность Шарлотты, девушка любит, когда вокруг неё много людей, которые ей нравятся. Очень дружелюбна. Те, кто терпит её характер, находят её очень позитивной девушкой. Ещё Чарли любит говорить людям, что они ей нравятся. Просто так. При знакомстве, к примеру. "Как тебя зовут - извини, забыла? Кстати, ты мне нравишься". Чарли старается во всех людях видеть что-то хорошее и говорить им об этом. А ещё по возможности заставлять их улыбаться.
Скромность на вид отсутствует - девушка вроде бы раскована донельзя, но тем не менее на самом деле она довольно стеснительна, что старательно скрывает. Для Чарли признание собственных комплексов (Мерлин, у неё их несметное количество) является самой большой слабостью, поэтому она и позиционирует себя как уверенную в себе, даже чрезмерно уверенную в себе, девушку. Можно даже сказать, что развязную. Правда, развязное поведение Шарлотты вовсе не свидетельствует о её невоспитанности. В конце концов, Макрив научили быть леди. Причём по-разному. Мама - дочка графа - обучала дочь маггловскому этикету придворных, а отец - этикету чистокровок. И уже совсем другое дело, что юная Макрив считает весь этот высший свет фальшивым.
Лотта просто ненавидит, когда ей указывают, что делать. Когда читают нотации, начинает беситься. Всегда пытается быть самостоятельной, даже в том, что ей не под силу.
Аккуратность у Шарлотты весьма выборочна: если за собой - волосами-ногтями-кожей-одеждой - девушка следит очень досконально, то её вещи зачастую находятся в жутком беспорядке. Про сумку Чарли, в которой царит далеко не творческий бардак, можно шутить так: "Боюсь туда руку засунуть - всё время кажется, что что-нибудь мне её откусит." Иногда - раз в три-четыре месяца - Чарли переклинивает, и она начинает с маньячной одержимостью наводить порядок в одежде и вещах.
Чарли неплохо учится. Училась бы лучше, если бы не пофигизм и не "куча других важных дел". Любимым предметом, как ни странно, является зельеварение, к которому у Макрив способности благодаря врождённому чувству меры и хорошему обонянию. Заклинания девушка иногда выполняет не очень точно, что напрямую связано с её некой невнимательностью и лёгкой рассеянностью. Так что в классах заклинаний и на практических занятиях по ЗОТИ Шарли не очень везёт - из-за дурно выполненных чар Макрив часто становится виновницей маленьких катастроф в школьных кабинетах. Боггартом Шарлотты является огромная змея.
До первого курса - точнее, до начала уроков полёта на метле - панически боялась высоты, но благодаря тренировкам Чарли преодолела этот страх. На втором курсе даже хотела попасть в команду по квиддичу, но тогда как раз некстати кого-то из гриффиндорских игроков неслабо зашибло бладжером, так что желание это у Чарли как-то неожиданно резко улетучилось. Так что за матчами по квиддичу девушка предпочитала наблюдать с трибун, пока не решилась стать комментатором, благо хорошее знание правил позволяло.
Макрив ужасно забывчива. Это просто ужас, насколько. И, самое смешное, от этого почти невозможно отделаться. Как говорится, старость - не радость, молодость - гадость, и не понятно, откуда взялся склероз... Но с другой стороны девушка помнит все дни рождения не только друзей, но и просто знакомых (просто запоминает, если узнаёт один-единственный раз), а так же точно знает, когда произошло то или иное событие с ней и её знакомцами. Так что рассказы о приключениях Шарлотта нередко начинает примерно так: "Мы с братом поехали в Лондон… Это было девятого января 1994 года..." И так далее. Подставьте нужные даты и всё такое. А вот лица Чарли запоминает с трудом. И, стыдно признаться, имена тоже.
Ещё сия девица обожает подшучивать над окружающими, причём иногда шутки Чарли звучат довольно жёстко, если не сказать жестоко, но Макрив искренне не задумывается об этом и не понимает, почему люди иногда обижаются на её "невинное щебетание". Иногда употребляет нецензурные выражения, впрочем, ругается в основном по-гаэльски (отец-кельт обучил детей гаэльскому в детстве). Любимое выражение – "Грёбаный ад!" - заменяет множество других слов, выражающих какие-либо эмоции. Кстати, голос у нашей героини довольно-таки высокий и нежный, такой, знаете ли, "конфетно-сладенький". И вот теперь представьте, как звучат ругательства таким голосом. Или грубоватый на слух гаэльский язык. Правда, в сочетании с лёгким шотландским акцентом голос Шарлотты звучит... довольно мило, если не сказать привлекательно.

IV. ВНЕШНОСТЬ
«ИСКЛЮЧЕНИЕ ИЗ ПРАВИЛ ВСЕГДА КРАСИВО».

» предполагаемая внешность: Freya Mavor
» общие параметры: 170/50, бледнокожая блондинка с серо-голубыми глазами.
» отличительные черты: Если судить объективно, Чарли далеко не красавица: простоватое круглое лицо, небольшие светло-голубые глаза, ещё и далеко друг от друга посаженные, не в меру полные губы, большой рот. Но Чарли является одной из тех, о ком обычно говорят "милая". Не "миленькая", а именно "милая".
У Чарли довольно бледная кожа, хотя свою граничащую с болезненностью бледность она предпочитает называть "кельтской белизной". На носу и щеках иногда проявляются веснушки.
Пожалуй, действительно красивой чертой внешности Макрив являются её волосы. Средней длины, золотистые, густые и блестящие, они вызывают желание прикоснуться к ним и проверить, такие ли они мягкие наощупь, как на вид... Хотя Шарлотта ненавидит, когда кто-то посторонний прикасается к её волосам. Чаще всего девушка оставляет волосы распущенными, в редких случаях - собирает в высокий хвост или заплетает в две косы.

V. ДОПОЛНИТЕЛЬНО
«НЕ ЗВЕНИ КЛЮЧАМИ ОТ ТАЙН».
» волшебная палочка: осина | перо сокола | 13 дюймов
» таланты и увлечения: талантов, помимо зельедельческого чутья, особо и нет; увлечения - собственно, зельеварение, а так же чтение едва ли не любой литературы, которая попадает в руки.
» артефакты и животные: кошка - египетская мау по имени Исида.
» дополнительные сведения: полагаю, сведений и так не мало.

VI. К ИГРОКУ
«СУДЬБА НЕ СЛУЧАЕТСЯ ВДРУГ - ЕЁ ВЫБИРАЮТ».
» связь: icq 565282383

MAIREEN CAITLIN WHELLAN
Freya Mavor ГИФ ИЗОБРАЖЕНИЕ
But with nothing to consider they forget my name.
Привет, меня зовут Мэйрин Кейтлин Уиллан. Я родилась 17 мая 2007 года, мне 16 лет. Я полукровка, сейчас учусь на 6 курсе Слизерина.
We are all a bunch of liars. Tell me, baby, who do you wanna be?
Внутренний мир Мэйрин соткан из сплошных противоречий. В Причина кроется в том, что воспитание идёт вразрез с горячей кельтской кровью. Сложно сказать, хорошо это или плохо, да только воспитание берёт верх в подавляющем числе случаев. Поступая в угоду своему холодному разуму, Мэйр зачастую прокручивает в голове возможные варианты развития событий, если бы она всё-таки прислушалась к пылающему сердцу. Уиллан обладает очень развитой чувствительностью. В некотором роде это её свойство граничит с эмпатией. Безо всякого магического вмешательства Мэйрин тонко ощущает эмоции и настроения других людей. Разумеется, что чем ближе Мэйр общается с той или иной персоной, тем острее чувствует их состояния, но это относится и к практически любому малознакому человеку. Настроения других зачатую не только просто ощущаются Мэйрин, но и передаются ей. Пожалуй, если бы она не имела рефлекторной привычки скрывать свои эмоции, эти невольные изменения настроений вышли бы ей боком. Но окружающие видят лишь четыре своеобразные "маски" Мэйр: или непроницаемое лицо, или лёгкая полуулыбка, или поджатые в недовольстве губы, или, наконец, надменно приподнятая левая бровь. К слову, каждый жест, каждое из перечисленных выражений лица Мэйрин долго и упорно тренировала перед зеркалом. Смешанная с юношеским максимализмом склонность к перфекционизму придаёт Мэйрин такую черту характера, которую в маггловской медицине окрестили бы диагнозом "обсессивно-компульсивное расстройство". Может, диагнозы ставить и рано, но Мэйр твёрдо ,что всё вокруг должно быть в идеальном порядке. Стремление навести порядок там, где по мнению Мэйрин его нет, может порядом раздражать окружающих. Ни складочки на мантии, ни примятости на постели; книги стоят в строго установленном порядке, корешок к корешку; волосы всегда выглядят так, словно над укладкой трудилась бригада парикмахеров. Мэйр уделяет огромное количество внимания мельчайшим деталям своего имиджа. Это заключается не только в безукоризненном маникюре или аккуратной одежде, но и в таких вещах, как, к примеру, выработанный буква за буквой каллиграфический почерк. Если Мэйр берётся за какое-то дело, она стремится во что бы то ни стало довести его до конца в максимально идеальной форме. В противном случае, осознавая, что достичь такого результата она не сможет, девушка просто не посчитает нужным приступать к такому делу. Перфекционизм и эмпатия заставляют Мэйр сторониться большего количества окружающих её людей. Она одинаково вежливо общается практически со всеми, но близко старается никого не подпускать. Главной причиной этой отчуждённости является страх, что кто-то шумный и эмоциональный однажды ворвётся в её, Мэйрин, доведённый до совершенного порядка внутренний мир, и тем самым разрушит хрупкое душевное спокойствие Уиллан. • Способности: • Магические: Тонкое чутьё и чувство меры делают из Мэйр талантливого зельевара. Заклинания же, напротив, получаются точно только после изнурительных тренировок. Так что такие предметы, как Чары, ЗОТИ или Трансфигурация, даются Мэйрин с большим трудом, но она очень старается держать все оценки на высоком уровне. С третьего курса изучает Маггловедение, Прорицания и Нумерологию. От изучения первых двух предметов отказалась после сдачи СОВ. Готовится к сдаче ЖАБА по Трансфигурации, Зельеведению и Травологии. • Немагические: Как и все члены семьи, Мэйрин с детства общается на двух языках: английском и гаэльском. Последний, между прочим, придаёт её английской речи лёгкий акцент. Помимо этого, Мэйрин обладает неплохими задатками вокальных данных, но у неё не выходит довести своё меццо-сопрано до "приличного" звучания, дабы было не стыдно перед кем-либо "покрасоваться".
If you want to be special, be yourself!	I beg you, please, don't touch my things!
Привычки: Задумываясь о чём-либо, Мэйр слегка щурит глаза и смотрит куда-то вдаль. Нервничая, девушка сжимает руки в кулаки, так что ногти оставляют на ладонях глубокие следы. Тайком от всех Мэйрин читает маггловские любовные романы. Боггарт: Келпи Патронус: неизвестен Зеркало Еиналеж: картины "превосходного будущего" из головы Мэйр: она сама, безукоризненно идеальная во всех отношениях, рядом со столь же идеальным "мужчиной мечты".	Волшебная палочка: вишнёвое дерево и соколиное перо, 12 дюймов; изготовлена создателем волшебных палочек из клана матери. Метла: отсутствует Прочие артефакты: отсутствуют Питомец: сова Райли
Something old, something new, something borrowed, something blue.
• Место рождения: Гринкасл, Ирландия • Семейное древо: мать - Шарлотта Макрив Уиллан, отец - Рейган Уиллан, братья - Патрик Макрив и Кеннет Уиллан. Кузен - Малькольм Спарк. • Биографические данные: Мэйрин впервые увидела свет на севере Ирландии, в Гринкасле, 17 мая 2007 года, спустя шесть лет после рождения её старших братьев: Патрика и Кеннета. Кстати, именно эта парочка внешне идентичных пареньков и стала поводом для бракосочетания их родителей - если бы не они, то эта свадьба вряд ли бы состоялась. А дело было так: однажды, когда май опьянял весенним воздухом, Шарлотта Макрив, дочь главы древнего шотландского клана чистокровных волшебников Алистера и магглы-англичанки Дороти, будучи юной девой пятнадцати лет от роду повстречала на приёме в честь совершеннолетия своего старшего брата очаровательного ирландца по имени Рейган Уиллан. Рейган тоже был полукровкой. Его мать, чистокровная волшебница по имени Кейтлин, в своё время сбежала из отчего дома с магглорожденным магом Джерардом. Рейган, выпускник Слизерина, был старше Шарлотты на пять с лишним лет - и абсолютно приворожил девушку своим обаянием, огнём, пылающим в тёмно-зелёных глазах, таинственной улыбкой и хриплым голосом. Вернувшись из Хогвартса на летние каникулы, Макрив начала встречаться с Рейганом. К собственному удивлению, парень взаимно заинтересовался златовласой шотландкой, несмотря на её совсем юные лета. Осенью Шарлотта вернулась в Хогвартс. Рейган и она тайком от родителей (не одобрил бы предводитель клана столь близких отношений своей дочери с таким взрослым молодым человеком) провели вместе Рождественские каникулы, а потом и Пасхальные; возможно, их отношения так бы и продолжались, но открыто началась Вторая Магическая Война, разлучив влюблённых. ...Они снова встретились, когда Шарлотте стукнуло двадцать. В её жизни произошло огромное множество событий, преимущественно печальных. Гибель старшего брата, появление на свет его незаконнорожденного сына, необходимость держать младенца и его мать - свою лучшую подругу - втайне от собственных родителей, наконец, то, что теперь ей вместо брата пришлось сменить отца и стать главой клана... Именно вскоре после того, как случилось последнее событие, Рейган и повстречал свою бывшую возлюбленную. Это произошло на одном из торжеств, куда Макрив, как глава клана, была вынуждена явиться. Уиллан едва узнал в исхудавшей молодой женщине с отрешённым взглядом ту хохотушку Шарлотту, которая не задумываясь когда-то отдала ему всю любовь, на которую была способна. В тени сада Шарлотта, в отличие от Рейгана не появившая особой радости от встречи с бывшим возлюбленным, поведала, что отец, отошедший от дел, ищет ей супруга. Данная задача осложнялась тем, что потенциальный муж Шарлотты должен быть готов к тому, что его старший сын унаследует фамилию Макрив и со временем заменит мать, став новым главой клана - то есть, по сути, супруг был нужен Шарлотте лишь для того, чтобы родить ребёнка. Прецеденты к такому браку в истории семьи Макрив уже существовали. Но пока что ни одно полукровное, а уж тем более чистокровное семейство не согласилось на подобный альянс - и их можно было понять. Рейган тогда вспылил, грубо заявив, что голыми руками убьёт любого, кто согласится на роль "родовитого жеребца для осеменения". Шарлотта лишь печально улыбнулась его словам и ушла, оставив Уиллана в раздумьях относительно сложившейся ситуации. Рейган, конечно, не сумел добиться от своих родителей разрешения на брак с Шарлоттой. Он сам был единственным сыном, и его родители хотели, чтобы он стал родоначальником новой чистокровной семьи. Тем не менее, Рейган не оставлял попыток растопить заледеневшее сердце Шарлотты, и в конце концов ему это удалось. Они возобновили свои отношения. Рейган уговаривал возлюбленную бежать из дома вместе с ним, как это однажды сделала его собственная мать, но Шарлотта не могла и не хотела обманывать надежд своего отца, возложенных на её хрупкие плечи. Но всё разрешилось само собой. В тот день, когда Шарлотта призналась отцу в том, что беременна от Рейгана, Алистер явился к Джерарду Уиллану и сказал, что ради счастья собственных детей и будущих общих внуков можно и поступиться какими-то принципами. Беседа была долгой и тяжёлой, но самым важным был итог: Шарлотта всё-таки стала законной женой Рейгана. И родила близнецов, угодив одновременно обоим их дедушкам. Мэйрин родилась, как уже говорилось, через шесть лет после этого события. Все трое детей Рейгана и Шарлотты были абсолютно разными. Это не сложно понять по тому, на какие факультеты они попали: Патрика Распределяющая Шляпа отправила на Гриффиндор, Кеннета - на Рейвенкло, а Мэйрин стала, как её отец, студенткой Слизерина. Этих троих объединяло с первого взгляда не столь уж многое, но по сути самое ценное: любовь к родителям и друг другу. Патрик и Кеннет не чаяли души в Мэйрин, и она отвечала им взаимностью. Шарлотта и Рейган, в своё время не понятые своими родителями, постарались построить в с детьми максимально доверительные отношения. Мэйрин никогда не было нужды врать матери или отцу, даже сильно нашкодив, девочка честно признавалась в своих оплошностях. Возможно, именно потому, что дома ей всегда хватало любви и привязанности, Мэйр и не торопилась заводить друзей среди сверстников. Лучшими друзьями были Патрик, Кеннет и Малькольм, незаконнорожденный сын её погибшего дяди. Лучшими подругами - мать и тётя Маэль, матушка Малькольма. Так что в школе у Мэйр завелось так мало более-менее близких людей, что и пальцев одной руки было бы слишком много, чтобы их посчитать. По негласной семейной традиции Мэйр одинаково ровно относилась ко студентам всех факультетов, привыкнув не судить человека лишь по цвету его школьного галстука. И несмотря на то, что Мэйрин приобрела репутацию "человека, мимо которого проходят все события", к своим шестнадцати годам ясно ощутила, что тишина и спокойствие в её жизни вскоре сменятся чем-то прямо противоположным. • Ориентация: Гетеросексуальная нецелованная девственница • Особые приметы: Мэйрин по какой-то причине ужасно стесняется своего роста. Несмотря на то, что 174 см - средний рост, она почему-то считает себя жуткой дылдой. Весит Уиллан 58 кг, но выглядит вполне стройной; к сожалению, ей прихолится считать каждый съеденный кусочек, ибо по своей природе она склонна к полноте. У Мэйр золотистые густые волосы, и в своё время она немало помучилась, пока не научилась укладывать их. Круглое лицо, небольшие глаза сине-голубого цвета, излишне полные губы - по отдельности эти черты вряд ли назовёшь красивыми, но в совокупности они дают неожиданный эффект, делая Мэйр привлекательной. Вне школьной формы Мэйрин предпочитает одеваться в платья, юбки и блузы классического покроя, избегая "мальчишеской" одежды. Любит серебряные украшения и знает в них толк. Единственное, чего Мэйр не надевает никогда - это вещи с высоким воротом и обувь на каблуках, которой предпочитает лодочки на плоском ходу.
It's your turn, so take a seat we're settling the final score.
• Связь с вами: icq 565282383 • Откуда узнали о нас? вопросы к Виктуар) • Ваш возраст: на шесть лет старше своей героини. • Пробный пост. и будет жизнь, - с её насущным хлебом, забывчивостью дня, - и будет всё, как будто бы под небом и не было меня. © .       Так темно вокруг. Совсем ничего не видно, хоть глаз выколи. И не слышно, как будто ватой уши заложили. А ещё я совершенно не ощущаю своего тела. Просто знаю, что я есть... Где-то здесь, судя по всему. Вот только не имею я ни малейшего представления, что это за "здесь". И даже не понимаю, кем - или чем - я сама являюсь.       Так, стоп. Я подумала "сама" - значит, я что-то определённо женского ро... пола. Не сказать, чтобы эта информация как-то помогала мне с прояснением ситуации, но это было хотя бы что-то! Будем, пожалуй, в дальнейшем отталкиваться от этого крошечного фактика. Я вздохнула - или, скорее, подумала, что вздохнула, так как воздуха я не ощущала, равно как и всего остального, так что даже не была уверена, что дышу - и попыталась понять, что я такое.       Мысли в голове роились, словно стая назойливых мух около разбитой банки варенья в самый разгар летней жары (тут должно было быть более уместное, другое сравнение, но я оставлю варенье, оно хотя бы... ну, варенье, в общем) - и так же сильно раздражали меня, ибо толку от них было ровно ноль. Я резко помотала головой, чтобы хоть как-то систематизировать этот бурный поток результатов мыслительного процесса, и осознала, что только что почувствовала, как по лицу хлестнули волосы (судя по всему, мои, я так надеюсь, по крайней мере, ибо возможность чьего-либо ещё присутствия в беспроглядной темноте меня немного напрягала). Ощущение было знакомым, но знакомым смутно, как будто полузабытым. Больше я не чувствовала ничего: даже попытки ещё раз потрясти черепушкой никак не ощущались. А жаль, чувствовать мне очень даже понравилось. Я бы почувствовала ещё чего-нибудь. Ну, желательно, приятное, конечно же.       Не знаю, сколько прошло времени, а темнота нисколечко не рассеивалась. Я поймала себя на мысли, что совершенно не испытывала страха: напротив, мне было до странного комфортно. И тепло. Но последнее я поняла только сейчас. Чувство комфорта очень сильно меня удивляло: откуда-то я знала, что до жути не люблю темноту, даже, наверное, боюсь её... Кажется, я даже предпочитала спать с включённым светом. Откуда только я сейчас могла это... помнить? И почему сейчас темнота мне так нравилась, как будто я сама была её частью? Впрочем, возможно, я и правда была.       Если бы я могла понимать, что именно заставляет меня ощущать собственное тело, клянусь всем сущим, я бы сделала всё, чтобы максимально ускорить этот процесс. Но чувство того, что я будто создана из чего-то тягучего - как если бы всё тело затекло - не покидало меня до того момента, пока на глаза мне, словно от подувшего внезапно сквозняка, не упала чёлка. Я, не успев подумать, машинально убрала волосы с лица, с опозданием осознавая, что чувствую всю верхнюю часть своего тела. Правда, темнота по-прежнему мешала мне что-либо видеть. У меня была смутная догадка, что это и не темнота вовсе, а слепота. Я нетерпеливо вздохнула, касаясь руками своего тела - точнее, всех его областей, что могла ощутить. На мне было одеяние, похожее на платье, из какого-то очень лёгкого, почти невесомого материала. Я скомкала в ладони ткань, пытаясь понять, какой длины моя одежда. Всё, что я смогла понять, так это то, что на мне действительно было платье, и притом платье длинное. Так как исследовательское ощупывание собственного тела не дало мне большей информации, кроме того, что телосложение у меня худощавое, я, психанув, выпустила подол из руки. С еле слышным (но, чёрт возьми, я услышала его - и ужасно обрадовалась, хотя сразу после этого тишина снова поглотила меня) шелестом ткань скользнула по ноге. А в следующую секунду я поняла, что стою босыми ногами на влажной траве. Мне хотелось сделать шаг или же просто хотя бы повернуться, но, какие бы усилия я ни прилагала, результат оставался нулевым.       Постепенно я стала всё яснее улавливать звуки и запахи. По тому, что я слышала, нетрудно было догадаться, что где-то неподалёку располагается небольшой источник воды. Тёплый, едва осязаемый ветерок доносил до меня запахи свежей травы, сирени и роз - я почему-то точно знала, что эти розы были золотистого цвета, и что на их лепестках блестели, отражая свет невидимого для меня солнца, крошечные капли. Мне так сильно хотелось коснуться этих лепестков, словно важнее ничего на целом свете не было. Но я по-прежнему стояла, будто бы прикованная к земле под моими ногами.       И тут - я даже не поняла сначала, что случилось - я внезапно увидела всё. Вокруг меня была залитая солнечным светом поляна, позади ветер лениво перебирал листья деревьев, с которых начинался бескрайний окружающий поляну лес. Впереди, совсем близко, я видела родник и крошечный, будто бы нарисованный, пруд. Вокруг пруда росли кусты сирени и тех самых золотистых роз. Ощутив, наконец, полную свободу движений, я рванулась к этим кустам - трава щекотала мои босые ступни - и с наслаждением легко коснулась прозрачных капель на нежных золотых лепестках.       Всё было вокруг меня таким сказочным, и одновременно с этим - абсолютно настоящим. Меня переполняло, буквально затапливало ощущение беспричинной эйфории, такой сильной, что она грозила взорвать меня изнутри.  Всё вокруг было таким правильным - и влажная трава под моими ногами, и шум родника, и запах сирени и роз, и тёплое солнце, и едва осязаемый ветер. Мне стало абсолютно наплевать, кто я такая - или кем была до этого, - где я нахожусь и как я попала сюда. Просто было очень хорошо.       Когда я подошла ближе к пруду с явным намерением в него окунуться - откуда-то я знала, что смогу остаться здесь навсегда, если погружусь в воду с головой - я поймала взглядом своё отражение на зеркально гладкой поверхности. Собственное лицо показалось мне только лишь отдалённо знакомым, хотя помнить его я не могла. Мне тем не менее показалось, что волосы у меня должны быть намного короче, а вовсе не струиться тёмным водопадом до поясницы. Скулы были до незнакомого высокими, а губы тоньше, чем, как я думала, должны быть. Кожа моя казалось слишком бледной, в тон платью, что было на мне надето: ткань была настолько ослепительно белоснежной, что, казалось, светилась. Глаза были яркими, но какими-то... будто пустыми. Словом, мой облик показался мне своим и в то же время как-то чужим. Отсрочив купание, я присела на траву, разглядывая отражение, и, чем дольше я смотрела, тем сильнее моё лицо казалось мне каким-то посторонним.       Трудно определить, как долго я просидела на берегу пруда, гипнотизируя собственный - а собственный ли? - облик на поверхности воды. Но в какой-то момент я испуганно отпрянула, цепляясь внезапно похолодевшими пальцами за мокрую траву. С зеркального пруда, с отражения вроде как моего лица, на меня смотрели абсолютно чужие, никак не сочетающиеся с моим обликом глаза, а то, что я пошевелилась, никак не повлияло на позу отражения. И что ещё более странно - девушка и вовсе встала в полный рост, но не как в зеркале, а так, словно её ноги касались дна пруда, и - улыбнулась. Что-то в её улыбке было... жестокое или дикое, что ли. Она прямо из воды протянула мне руку и шелестящим, едва слышным шёпотом произнесла:       - Идём со мной, Синара.       Я, как зачарованная, смотрела на протянутую из воды руку, сухую, вопреки всем законам мироздания, и неестественно бледную. Мне ужасно хотелось схватиться за неё, но что-то было не так. Словно почувствовав мои сомнения, девушка из воды осклабилась.       И тут... я всё вспомнила.       Синара. Звучание собственного имени опьянило меня, вскружило голову. Первые воспоминания неслись очень быстро, я лишь выхватывала из них определённые моменты, а последние я видела так чётко, как если бы они происходили сейчас, в эту самую минуту: мама, папа, Сайна, детство, смерть сестры, психиатры, реабилитация после детской-мать-её-травмы, школа, университет, будь-она-неладна-работа, ночные кошмары, отчаяние, Питер, Энтони, обморок... Снова почему-то Питер.       Я вспомнила, кем была, чем жила и как дышала. Почему-то воспоминания не очень-то мне понравились, и я подумала, что было бы неплохо что-то изменить. Нет, не что-то. Всё. Находясь в плену своих кошмаров и предрассудков, я совсем забыла начать по-настоящему жить. Чувствуя эту наркотическую, пагубную зависимость от мнения окружающих, я не успела сделать ничего для себя лично. Не успела даже завести друзей, влюбиться до одури и хотя бы даже разочароваться в ком-либо толком, и то забыла. Я ничего по-настоящему никогда не чувствовала полной грудью... Ни единой минуты. Кроме, разве что, страха, преследовавшего меня так долго.       - Ты можешь больше не испытывать его, - явно читая мои мысли, прошелестела девушка из воды. Теперь я знала, что её облик даже отдалённо не напоминал меня (А в самом деле, была ли это я изначально? Больше было похоже на Сайну, если бы она дожила до моего возраста. Во всяком случае, если судить по нашим детским фотографиям. Ведь мы с сестрой были очень похожи, нас даже иногда за близняшек принимали.) но я не могла понять толком, как она выглядит: мои зрачки словно соскальзывали с неё, когда я пыталась её разглядеть. - Просто пойдём со мной.       Я крепко задумалась. С одной стороны, страх мне порядком поднадоел и мешал жить, а там, в озере или куда бы оно меня ни привело, меня ждала бы свобода. Свобода от всего... И от всех. Но... Я знала, что это не выход. Я не могла представить, что мир будет дальше жить, пока меня там не будет. Нет, конечно, жить он продолжит, но как же... Неужели я больше никогда не буду дышать? Не смогу просто выйти утром на балкон, чтобы поглядеть на сонный Лондон? Не сумею обнять родителей? Мне захотелось обратно. Исправить все ошибки. И обязательно сделать что-то неожиданное. Нехарактерное для себя. Начать жить нехарактерно, наверное, даже так. Выкинуть старые вещи и бросить эту чёртову работу. Это как минимум... А ещё - я знала, что меня там ждут. Кому-то я очень сильно нужна.       Мама, папа... и отчего-то опять Питер.       - Нет, - твёрдо сказала я, поднимаясь на ноги. Интересно, и как я теперь попаду обратно? Кажется, никакого выхода здесь не видно. Одни только деревья вокруг... Не знаю; может быть, мне стоит попробовать пойти в лес? Одно я знала точно: от прудика и родника мне стоило держаться подальше.       А вот девушке из воды мой ответ явно не понравился. Так что вопрос о способе возвращения как-то вот сам собой отошёл покамест на второй план. Потому что в следующую минуту пруд забурлил, и руки бывшего отражения стали царапать землю, определённо пытаясь затянуть меня к себе силой, раз не захотела по-хорошему. Да и вокруг всё поменялось: солнце исчезло, но стало нестерпимо, удущающе жарко, листья с деревьев облетели, сирень завяла, а розы из золотистых превратились в кроваво-красные. Я запоздало сделала шаг назад, но девушка из воды, изловчившись, схватила меня за подол платья и начала тянуть к себе. Я, за неимением лучшего варианта действий и времени на раздумья, вцепилась в розовый куст и, естественно, ненарочно проколола руку острым, как нож, шипом. Шип глубоко вошёл в мою ладонь, и я вскрикнула от боли. Мир вокруг меня, как по сигналу, которым как будто был мой крик, внезапно стал исчезать, словно декорации рушились, схлопывались, пока тёмно-алая кровь заливала мою руку и белоснежное платье. Всё вокруг, включая пруд с девушкой, прихватившей с собой кусок моего одеяния, обратилось в темноту. Словно я снова ослепла - но но на этот раз я могла видеть себя. Ощутив, как из груди вырывается вздох облегчения, я позволила закрыться внезапно отяжелевшим векам.       Рука нестерпимо болела, и я могла чувствовать, какая она липкая от крови. И ещё то, что я определённо лежу на чём-то мягком, и моя грудь вздымается от неровного дыхания. Я боялась открыть глаза - опасалась, что не смогла вернуться - а мне так ужасно этого хотелось! Но стоило мне услышать рядом с собой голоса - настоящие, живые мужские голоса, о чём-то ожесточённо спорящие, голоса без долбанной потусторонней таинственности, реальные, земные, блин, голоса - я почувствовала, как будто бы из сердца вынули огромную иголку. Странно, что я не ощущала этой иголки раньше: с ней, оказывается, было ужасно больно, куда больнее, чем то, как болела моя всё ещё кровоточащая ладонь. Я полежала ещё несколько секунд, прислушиваясь к своим ощущениям, и резко села на постели.       И, наконец, решительно позволила себе открыть глаза.